Исследователям удалось убедительно продемонстрировать, что мысли обладают материальной природой, что подтверждает их потенциальное воздействие на окружающий мир.
Научные эксперименты показали, что мысли могут иметь физическое проявление и использоваться для лечения и выполнения различных задач. Более того, было установлено, что мысли имеют свою массу.
Средняя масса одной мысли оценивается примерно в 10-30 граммов. Интересно, что мысли могут рассматриваться как сложные самоорганизующиеся структуры, возможно, обладающие определенным видом жизни. Считается также, что мысли обладают энергетическим потенциалом, который позволяет им взаимодействовать с материальными объектами, пишет Pravda. ru.
Американские ученые провели серию экспериментов, чтобы выяснить возможность взаимодействия людей через биополе, и пришли к выводу, что участники испытывали воздействие чужого биополя.
В целом, мысли рассматриваются как информационные структуры, играющие важную роль в работе всех биологических систем организма. Некоторые исследователи даже предполагают, что мысли могут передаваться в пространстве с помощью гипотетических частиц.
https://www.mk.ru/science/2024/04/16/uc … mysli.html

"Как это бывает, самые близкие и дорогие Блаватской люди скептически относились к ее способностям. Ее брат Леонид и отец дольше всех были противниками очевидного, но сомнения брата были сильно поколеблены после следующего эпизода.
Однажды в гостиной Яхонтовых собралось очень много гостей. Некоторые музицировали, другие играли в карты, но большинство, как всегда, было занято феноменами.
Леонид фон Ган не присоединялся ни к одной из этих групп, а медленно прохаживался по комнате, наблюдая за окружающим. Это был физически очень сильный, мускулистый юноша, голова которого была полна полученными им в университете знаниями, латинским и немецким языками и т.д. И не верил он ничему и никому. Он остановился у кресла сестры и выслушал ее рассказ о том, что некоторые люди, называемые "медиумами", могут сделать легкие предметы настолько тяжелыми, что их невозможно будет поднять и, наоборот, тяжелые предметы могут сделать легкими.
— И ты хочешь сказать, что можешь это сделать? — иронически спросил сестру Леонид.
— "Медиумы" могут, и я также это делала, хотя не всегда могу отвечать за результат... Я попробую. Я просто укреплю этот шахматный столик. Кто хочет попробовать, пусть поднимет его сейчас, а потом попробует поднять его второй раз, после того, как я его укреплю.
— Ты сама не коснешься столика?
— Зачем мне его касаться? — ответила Блаватская, спокойно улыбаясь.
После этого один молодой человек уверенными шагами подошел к шахматному столику и поднял его как перышко.
— Хорошо, — сказала она, — а теперь, будьте любезны, отойдите в сторону.
Приказ был выполнен. Все замолчали и, затаив дыхание, наблюдали, что она будет делать. Ее большие глаза обернулись к шахматному столику. Строго глядя на него и не отводя глаз, она движением руки пригласила молодого человека поднять столик. Он подошел к столику и с самодовольным выражением лица схватил его за ножки. Столик нельзя было сдвинуть с места. Скрестив свои руки, как рисуют Наполеона, он медленно сказал: "Это хорошая шутка".
— Да, действительно хорошая шутка! — отозвался Леонид. Он решил, что молодой человек тайно сговорился с его сестрой и теперь дурачит всех.
— Могу ли я попробовать? — спросил он сестру.
— Прошу, попробуй, — смеясь, ответила она.
Брат, улыбаясь, подошел к столику и, в свою очередь, захватил ножку столика своей мускулистой рукой. Улыбка мгновенно исчезла с его лица и он смотрел в полной растерянности. Затем он очень внимательно рассмотрел хорошо знакомый ему шахматный столик и всей своей силой ударил его ногой. Столик не шелохнулся. После этого он попытался потрясти столик, прижав его к своей могучей груди обеими руками. Раздался скрип, но столик так и не поддался его усилиям. Его три ножки казались привинченными к полу. Потеряв надежду сдвинуть столик, Леонид отошел от него и, сморщив лоб, пробормотал: "Как странно!"...
Все гости были привлечены к столику, возникли шумные споры, многие, и старые, и молодые, попытались поднять этот маленький треугольный столик или хотя бы сдвинуть его с места, но безуспешно.
Видя, как брат ее был потрясен, Блаватская сказала ему со своей обычной беззаботной улыбкой: "Ну, а теперь попробуй еще раз поднять столик!" Леонид приблизился к столику, опять взял его за ножку и рванул его кверху, чуть не вывихнув руку от этого чрезмерного усилия. На этот раз столик легко поднялся, как перышко".

…Я хорошо помню, как однажды в гостях, куда издалека приехало несколько семейств, чтобы повидать феномены, Блаватская не дала никаких доказательств своим способностям, хотя и говорила, что делает все, что может. Это продолжалось несколько дней. (Е.П.Б. объяснила это усталостью и отвращением ко всевозрастающей людской жажде "чудес"). Гости уехали неудовлетворенными и настроенными скептически.
Но только ворота за ними закрылись и бубенчики еще звенели при проезде ими последней аллеи, как в комнате все ожило. Мебель вела себя так, как если бы в каждом ее предмете была способность говорить. Мы провели вечер и большую часть ночи, как будто бы мы находились в магических стенах дворца Шехерезады...
Пока мы в столовой ужинали, на пианино, которое находилось в соседней комнате, было сыграно несколько звучных аккордов. Пианино было запертым и стояло так, что мы могли его видеть через открытые двери.
Затем по приказанию Блаватской к ней по воздуху прилетели ее мешочек с табаком, спички, носовой платочек, одним словом, все чтобы она ни попросила, или что бы мы ни заказывали ей попросить.
Затем в комнате вдруг погасли все лампы и свечи, как будто по комнате прошло сильное дуновение ветра. Когда мы зажгли спички, то вся мебель — диваны, кресла, шкафчики с посудой и большой буфет — все было перевернуто вверх ногами, но при этом ни один орнамент, даже мельчайший, никакой предмет посуды, не пострадали.
Только мы пришли в себя от этих чудес, как снова услышали игру на фортепиано — чисто и хорошо исполненный длинный бравурный марш. С зажженными свечами мы подошли к инструменту (я при этом проверила, все ли присутствуют). Как мы и полагали, фортепиано было заперто, а последние аккорды еще вибрировали под закрытой крышкой".