Дефицит растет
На этом фоне в стране разворачивается серьезный топливный кризис, который принимает масштабные формы. В некоторых регионах ситуация уже критическая: поступают сообщения, что на заправках практически полностью отсутствует бензин, в то время как в других областях проблемы становятся все более заметными, и количество затронутых дефицитом регионов стремительно увеличивается. Даже в тех местах, где дефицита пока нет, кризис проявляется в значительном росте цен на топливо.
Наиболее остро проблема ощущается в Крыму, где местные власти установили лимит на продажу бензина — 20 литров на человека (при этом всего три дня назад лимит составлял 30 литров), но фактически топлива просто нет.
Похожая ситуация наблюдается и в Хабаровском крае, где продажи также ограничены до 30 литров на автомобиль, а продажа в канистры запрещена.
Наибольшие трудности испытывают регионы, где действуют только независимые автозаправочные станции (АЗС), которых в России две трети от общего числа (примерно 20 из 30 тысяч). Эти станции не подчиняются вертикально интегрированным нефтяным компаниям (ВИНК). Крым и Хабаровский край не имеют АЗС ВИНК, что делает дефицит топлива особенно острым.
На бирже также наблюдается нехватка топлива, усугубленная тем, что власти устанавливают ограничения на биржевые цены. В результате желающие не могут получить необходимое количество топлива.
«Внеплановые ремонты»
Основной причиной топливного кризиса являются «внеплановые ремонты» на нефтеперерабатывающих заводах (НПЗ). По официальным данным, к концу сентября 38% всех мощностей НПЗ находились в простое, и эта доля уже превышает одну треть, приближаясь к половине.
Согласно информации из СМИ, не менее 70% простаивающих мощностей были остановлены из-за атак беспилотников, тогда как около 30% приостановили работу по заранее запланированным ремонтам.
При этом часть плановых ремонтов была отложена из-за большого числа «внеплановых». Это указывает на существующие риски выхода оборудования из строя на многих НПЗ, так как оно эксплуатируется сверх установленного срока без необходимого технического обслуживания и планового ремонта.
Согласно официальному порталу российской нефтегазовой отрасли Neftegaz.ru, в августе объем производства бензина на НПЗ снизился на 6% по сравнению с июлем, а в сентябре — на 18% относительно августа. Объем дизельного топлива упал на 7% и 20% соответственно.
Эксперты отрасли выражают глубокую озабоченность: подобное сокращение объемов производства нефтепродуктов в России не наблюдалось за всю историю. Падение продолжается с нарастающей скоростью, и нет никаких признаков его остановки, так как «внеплановые ремонты» на НПЗ происходят практически ежедневно.
Информация об атаках на НПЗ из официальных российских источников достаточно ограничена. Использование данных из других источников запрещено. Однако даже по имеющимся официальным данным видно масштаб проблемы.
«…информация об атаках на НПЗ предоставляется крайне ограниченно, преимущественно касаясь независимых НПЗ, ориентированных на экспорт и не оказывающих значительного влияния на внутренний рынок (Афипский, Ильский, Славянский НПЗ, Новошахтинский завод нефтепродуктов)», — отмечает Neftegaz.ru.
Из НПЗ вертикально интегрированных нефтяных компаний (ВИНК), работающих в первую очередь на внутренний рынок, подтверждены атаки на:
Волгоградский НПЗ ЛУКОЙЛа (14 и 19 августа),
НПЗ Башнефти (13 сентября),
Киришский НПЗ Сургутнефтегаза (14 сентября).
Неофициально сообщалось об атаках на Рязанский, Новокуйбышевский, Куйбышевский, Сызранский и Саратовский НПЗ Роснефти, а также Нижегородский НПЗ ЛУКОЙЛа.
Информации о последствиях атак немного: неофициальные данные указывают на остановку около половины мощностей первичной переработки нефти на Рязанском НПЗ и полной остановке Новокуйбышевского НПЗ. На Киришском НПЗ примерно на месяц было выведено 40% мощностей первичной переработки, хотя часть снижения будет компенсирована за счет действующих установок.
В поиске решения проблемы
На федеральном уровне власти предпринимают усилия для контроля и сдерживания цен на топливо. В частности, вводятся механизмы биржевого ценообразования и регулируются розничные цены на АЗС. Однако это уже привело к тому, что бензин продается в убыток, и такая практика не может продолжаться долго.
Искусственное сдерживание цен может оказаться временной мерой, а не постоянным решением. Если цены растут по объективным причинам, связанным с увеличением разрыва между спросом и предложением, остановить их рост просто не получится.
Кроме того, был введен запрет на экспорт бензина и дизельного топлива до конца года, ранее такие ограничения вводились и отменялись. Это приведет к значительным потерям нефтегазовых доходов для бюджета, но не решит проблему дефицита внутри страны, поскольку причина проблемы не в экспорте. Экспорт существовал всегда, а такой дефицит наблюдается впервые.
В то же время начался импорт бензина, например, из Белоруссии, но это также не решает текущие проблемы.
На региональном уровне, как показано в приведенных примерах, вводятся ограничения на продажу топлива и ценовые потолки на АЗС по соглашению с владельцами. Однако это также не решает проблему: в тех местах, где бензина не было, он по-прежнему отсутствует, а где он был доступен, его становится все меньше, а цены продолжают расти.
Вице-премьер Александр Новак направил премьер-министру Мишустину письмо с предложением обнулить пошлины на импорт бензина из других стран и временно разрешить производство топлива с более низкими экологическими требованиями.
Непопулярные меры
Вместе с тем, топливо не единственная проблема, с которой гражданами придется столкнуться в ближайшее время.
Министерство финансов официально предложило увеличить ставку НДС с 20% до 22% с 1 января 2026 года. Параллельно планируется снизить порог для компаний, работающих на упрощенной системе налогообложения: если сейчас обязанность по уплате НДС возникает при выручке свыше 60 миллионов рублей, то с 2026 года этот порог составит всего 10 миллионов. Это приведет к тому, что десятки тысяч микропредприятий окажутся в другой категории, что увеличит объем отчетности и нагрузку, а также повысит затраты на ведение бизнеса.
Кроме того, глава Совета Федерации Валентина Матвиенко предложила собирать с неработающих граждан 45 тысяч рублей в год на полис обязательного медицинского страхования (ОМС). По ее мнению, это могло бы снизить финансовую нагрузку на регионы, которые сейчас вынуждены финансировать их медицинскую страховку из местного бюджета.
Новость вызвала большие дискуссии в обществе, преимущественно негативного характера. Возможно, и это в том числе привело к тому, что министр труда Антон Котяков высказался против идеи введения налога на тунеядство. В интервью РБК 7 октября он отметил, что не поддерживает эту меру и выразил сомнения в ее целесообразности.
Все идет к кризису
Несмотря на все заявления правительства и первых лиц сложно спорить с тем, что санкционное давление и сопутствующие Спецоперации события накладывают свой негативный эффект на экономику России. Несмотря на предположения, а местами и заверения политологов в начале года, что СВО должна будет закончиться в 2025 году, пока что таких предпосылок не видно.
Целый ряд обременяющих факторов вынуждает правительство искать возможности для выхода из сложившихся экономических проблем. О том, какие вызовы сейчас стоят перед Россией, насколько стране удалось перестроиться в условиях ведения конфликта с Украиной и Западом, а также о неочевидных возможностях Минфина и правительства свое мнение высказал экономический эксперт Василий Колташов.
— Василий Георгиевич, можете дать оценку текущей ситуации с топливом, что происходит на рынке, может ли ситуация ухудшиться и как можно найти решение нарастающей проблеме?
— Данные по прошлой неделе о 38% сокращении производственных возможностей по топливу остаются очень тревожными. Тем более, что сейчас уже время, когда закончен сезон сельскохозяйственных работ, и в теории должно было наступить облегчение.
Но есть еще и закрытые, не предоставляемые в СМИ данные об ударах по нефтеперерабатывающей системе в нашей стране. Таким образом, получается, что ситуация с топливом очень тревожна, цены весомо повысились, и, по сути, мы наблюдаем последствия многолетнего недостаточного на протяжении многих лет развития нефтеперерабатывающего сектора.
Решить эту проблему молниеносно невозможно, даже если налаживать поставки из Китая, из стран Средней Азии, куда украинские беспилотники долететь не могут. Но, по идее, в Сибири должна функционировать более мощная система нефтепереработки. Однако этого как раз нет. И с этим в том числе связано сокращение добычи нефти и газа.
То есть, в целом вся нефтехимическая отрасль в нашей стране развивалась в этом веке крайне недостаточно. Отсюда и такие последствия от действий западных сил и прокси-сил Запада.
Но тут присутствует, конечно, и фактор игры на повышение. У нефтянников всегда был интерес к тому, чтобы заработать больше на продаваемом продукте. И биржевой способ ценообразования, как показала практика, не привел к тому, чтобы рост цен как-то затормозился. Наоборот, это порождало рост цен. Это стало механизмом повышения цен под влиянием разных обстоятельств. В частности, колебания на мировом рынке, колебания курса рубля, то есть ослабления рубля в прежние годы. То есть бензин дорожал все время.
— Последние события на полях Генассамблеи ООН развязали киевскому режиму руки для атаки на Россию. Причем эти удары уже никак не назовешь «комариными укусами». Как все это комплексно сказывается на экономических показателях, какие меры принимаются?
— Известно, что принимаются меры обеспечения безопасности с точки зрения противовоздушной, противоракетной и противодронной обороны. И, как мы видим, возможностей не достает. И урон, наносимый нефтеперерабатывающему сектору, оказывается достаточно существенным. Хотя я не видел пока официальных данных об этом.
Но ясно одно — эта высокая интенсивность ударов по нефтеперерабатывающей сфере российского государства напрямую связана с желанием перекрыть наши успехи на фронте. Другими словами, это попытка Киева вызвать уступчивость со стороны Москвы, заставить ее сдать дипломатические позиции. То есть пойти на сделку с Киевом на условиях Киева.
Этого не будет. Но вопрос остается о том, что Россия чересчур бережно реализует Специальную военную операцию. Потому что вся украинская бюрократия функционирует стабильно, энергосистема функционирует, транспортная система функционирует.
То есть явно российские удары являются крайне недостаточными. И эта недостаточность ударов дала как раз накопительный эффект в виде проблем с воздушной обороной таких важных объектов, как нефтеперерабатывающие заводы.
— Много говорилось о том, что 2025 должен стать годом окончания Спецоперации, но предпосылок к этому сейчас не видно. Насколько затягивание конфликта сказывается на экономических показателях и есть ли у правительства необходимый запас прочности?
— Специальная военная операция никакого отрицательного влияния на российскую экономику не оказывает, только положительное. Если мы говорим о западных действиях, то есть об экономической войне, которую Запад с 2014 года ведет против России, нарастив активность в 2023-2024 годах, то это, конечно, создает проблемы российской экономике.
Но эти проблемы никуда не денутся, если вдруг будет достигнуто какой-то условный «Минск-3». Ничего не кончится, потому что экономические проблемы Запада настолько велики, что единственным решением, которое там видят верхи, это захват российских ресурсов.
Поэтому любая сделка со стороны России будет использована для того, чтобы через короткое время, а может быть и не отрываясь от процесса заключения самой сделки, нанести новые удары, уже политические. Тем самым обрушить политическую систему в России. А потом и в Белоруссии, а после — выход в Среднюю Азию. Все очень просто.
Так что нынешняя ситуация с НПЗ ставит вопрос о том, что формат Специальной военной операции должен стать более жестким. Не удары во имя вразумления, а удары, которые сделают украинскую бюрократию нежизнеспособной.
Совершенно непонятно, почему украинские министерства функционируют, почему другие ведомства функционируют. Правительственный квартал, их объекты власти — все это должно уничтожаться. Бюрократия должна быть уничтожена на Украине. Здесь нет вариантов. Потому что без этого не удастся понизить эффективность их сопротивления.
— Повышение НДС — следствие всех этих негативных факторов? И вообще насколько за 3,5 года удалось перевести экономику на «военные рельсы», соответствующие нынешним вызовам?
— Российская экономика не переводилась на «военные рельсы», она всего лишь адаптировалась к обстоятельствам международного конфликта. И не было потребности переводить экономику на «военные рельсы». В этом просто не было необходимости.
Что же касается различных бюджетных проблем, то попытки стабилизировать бюджетную ситуацию на 2026 год выглядят очень странными. Это и повышение НДС на 22%, это и предложение (которое озвучила по всей видимости с подачи Минфина) Матвиенко о необходимости взымать 45 тысяч рублей с так называемых тунеядцев. То есть с лиц, которые не имеют по всей видимости постоянного трудового договора. А таковой вообще является привилегией сейчас в России для многих.
То есть меры предлагаются очень странные которые. И они скорее выглядят как идеи, дискредитирующие социальную и в целом патриотическую политику. В то время, как бюджетные трудности можно было бы решить, перенаправив, туда деньги Центрального банка.
То есть не тратя правительственные деньги на реализацию инфраструктурных проектов, крупных инфраструктурных проектов. Например, строить сеть высокоскоростных железных дорог за счет капиталовложений ЦБ, а не за счет правительственных субсидий.
— Как это сделать?
— Форма понятна. Допустим, РЖД выпускает дополнительные акции, Центральный банк их покупает, правительство контролирует исполнение решения о строительстве новых магистралей. И сразу отпадает проблема с наполнением бюджета.
И деньги эти уходят не в потребительскую зону, а в зону крупных капиталовложений с заказами на российскую сталь, цемент и множество других материалов, производимых в стране. То есть мы получаем стимулы.
— Тем не менее, цифры говорят об отсутствии поводов для оптимизма. Чего в нынешних условиях ожидать обычному гражданину?
— В 2025 году российская экономика замедлилась, и появились основания для разговоров о том, что наступает кризис. Средний кризис, кризис перепроизводства. Причем это связано с негативными процессами мировой экономики. Мы видим, например, что тройская функция золота стоит 4000 долларов. Еще год назад она стоила 2650 долларов, при том, что нефть упала в цене и стоит 65 долларов за баррель. То есть долларов (на 15 долларов меньше, чем годом ранее).
Это очень такой тревожный процесс. Падает спрос на американские долговые бумаги. Западные экономики в целом тянут вниз мировую торговлю. Это сказывается и на российско-китайской торговле, она в 2025 году уменьшилась. Но это не катастрофические, а скорее просто беспокоящие события.
Главное же то, что российская экономика достаточно сильно изменилась за годы Специальной военной операции. Например, развитие обрабатывающего сектора стало более интенсивным. Но ясно, что эта интенсивность должна быть еще повышена. То есть нужно резко нарастить промышленный обрабатывающий сектор, возможно увеличив темпы роста вдвое.
Хотя они и так были немаленькими, но нужно их нарастить, особенно развивая нефтехимию и газохимию. Ну и, конечно, производство беспилотных аппаратов и много еще чего, развитие микроэлектроники. Все это идет быстро, но должно идти еще быстрее. Для того, чтобы ускорить достижение успеха на территории бывшей советской Украины.
Иван Солдатов
Источник
