ПОИСКОВАЯ АКТИВНОСТЬ, СОН И УСТОЙЧИВОСТЬ ОРГАНИЗМА
В. С. РОТЕНБЕРГ
Влияние различных типов поведения и их эмоциональной окраски на устойчивость (резистентность) организма к разнообразным вредным воздействиям и заболеваниям — одна из наиболее актуальных проблем современной физиологии и медицины. Неуклонный рост удельного веса психосоматических заболеваний (к которым с большим основанием все чаще относят и злокачественные опухоли) в общей структуре заболеваемости вынуждают исследователей искать наиболее общие, неспецифические поведенческие  и психические факторы, предопределяющие повышенную уязвимость организма и его склонность к развитию заболеваний. В последние десятилетия основным таким фактором считался стресс, прежде всего эмоциональный — состояние напряжения адаптационных механизмов, вызванное неприятными переживаниями, такими, как гнев, тоска, тревога, страх, чувство подавленности.
Известно, что в основе любой отрицательной эмоции лежит неудовлетворенная потребность. При этом, если у животных только внешние препятствия мешают удовлетворению «эгоистических» желаний, для человека препятствиями нередко становятся воспитанные с детства и хорошо усвоенные социальные нормы поведения, превратившиеся в императивные социальные потребности. Таким образом, причиной возникновения эмоционального стресса у человека чаще всего оказывается внутренний конфликт между одинаково сильными, но взаимно несовместимыми и исключающими друг друга побуждениями. Согласно представлениям  сторонников так называемого психосоматического направления в медицине, именно такой конфликт препятствует удовлетворению некоторых актуальных потребностей, вызывает стресс и обусловливает возникновение, например, язвенной болезни, гипертонии, стенокардии и многих других заболевании. Спровоцировать их развитие могут также любые другие факторы, вызывающие эмоциональный стресс (например, внезапная опасность, гибель близкого человека и т. п.).
Однако роль стресса в изменении резистентности организма и в возникновении заболевании далеко не столь однозначна. Согласно классическому определению самого автора концепции стресса Г. Селье, стресс представляет собой неспецифический ответ организма на любое предъявляемое ему требование, и эта реакция направлена на преодоление возникших трудностей и приспособление к изменившимся обстоятельствам. Стресс в широком понимании — обязательный компонент жизни, он может не только снижать, но и повышать устойчивость организма к вредным болезнетворным факторам.
Вопрос о том, когда и почему кончается положительное действие стресса н начинается отрицательное («дистресс» — истощение),— один из самых спорных во всей концепции. Г. Селье предложил простую схему трёхфазного реагирования организма на любое стрессорное воздействие:
реакция тревоги, отражающая мобилизацию всех ресурсов организма;
сопротивление, когда благодаря предшествующей мобилизации удается успешно справляться с вызвавшими стресс воздействиями без какого-либо видимого ущерба для здоровья (в этой фазе организм характеризуется даже более высокой устойчивостью, чем вне стресса);
истощение, когда слишком длительная или слишком интенсивная борьба приводит к снижению адаптационных возможностей организма, открывая тем самым дорогу развитию различных заболеваний.
Г. Селье предполагал, что эти фазы последовательно и закономерно сменяют друг друга.
Однако приведенная схема выглядит внутренне противоречивой. Как может продление состояния, характеризующегося повышенной устойчивостью (фаза сопротивления), внезапно и без всяких дополнительных условий приводить к снижению сопротивляемости (фаза истощения)? Представляется, что необходим какой-то качественный перелом, иначе мы приходим к парадоксальному выводу, будто положительное действие стресса само по себе переходит в свою противоположность. Это тем более сомнительно, что до сих пор остается неизвестным, какая имен-но материальная субстанция может истощаться в процессе стрессорных реакций.
Кроме того, изложенной схеме противоречат и многочисленные фактические данные. Известно, что эмоциональный стресс может длиться долго и быть очень интенсивным, как это неоднократно имело место при массовых катастрофах и войнах, а число психосоматических заболеваний у лиц, вовлеченных в тяжелую ратную и трудовую деятельность, при этом не только не возрастает, но даже уменьшается.
Давно замечено также, что напряженная и ответственная деятельность повышает устойчивость организма к инфекционным заболеваниям, с чем может быть связан относительно меньший процент заболеваемости особо опасными инфекциями среди медицинских работников, запятых ликвидацией таких эпидемий, даже до эры профилактических вакцинаций. Так, врачи, самоотверженно боров-шиеся с эпидемиями чумы, холеры, реже заболевали этими страшными болезнями.
Вместо с тем соматические и психические заболевания нередко появляются после того, как человек достигает желанной цели (ею может быть, например, должность или реализация творческих планов), если вслед за этой «сверхцелью» ие ставятся никакие другие задачи. Такие болезни получили название «болезни достижения» (назовем их «синдром Мартина Идена»). В этих случаях стресс в обычном понимании отсутствует и как будто бы нет причин для сколько-нибудь выраженных отрицательных эмоций. В то же время длительная и напряженная борьба за желанную цель, даже сопровождающаяся эпизодическими неудачами, т. е. классическая модель стресса, как правило, способствует сохранению физического здоровья.
Таким образом, очевидно, что не наличие длительного стресса как такового и не знак доминирующей ЭМОЦИИ — отрицательной или положительной — определяют степень сопротивляемости организма. В одной из последних своих книг Г. Селье подчеркивает, что даже самые крупные специалисты не знают, почему «стресс рухнувшей надежды» со значительно большей вероятностью, чем стресс, например, от чрезмерной физической перегрузки, приводит к развитию заболевания.
В рамках изложенных традиционных подходов это действительно необъяснимо, ибо такие подходы включают представление об организме как о пассивном объекте приложения стрессирующих воздействий. Между тем и человек, и животное осуществляют в условиях стресса различную поведенческую активность и есть основания предполагать, что именно характер этой активности больше любых других факторов определяет степень устойчивости организма.
Прямое подтверждение этого положения было получено в результате исследований на крысах и кроликах, проведенных нами совместно с физиологом В. В. Аршавским. На животных, как известно, можно провести такие исследования, которые невозможны на человеке, но они позволяют вскрыть биологические закономерности, общие для человека и животных. В наших экспериментах осуществлялось прямое электрическое раздражение зон мозга, ответственных за возникновение положительных и отрицательных эмоций. Со времен классических работ американского исследователя Дж. Олдса  известны области мозга, яри раздражении которых животное проявляет явные признаки беспокойства, страха, агрессивного возбуждения наряду со стремлением избежать продолжения этого раздражения. Напротив, электростимуляция других точек мозга вызывает у животного желанно повторить, пережитое ощущение. Если создаются условия, когда, например, нажимая на педаль и замыкая электрическую цепь, можно раздражать зоны «удовольствия», животное быстро научаются этому и его бывает трудно оторвать от педали: оно замыкает цепь до ста и более раз в минуту, нередко забывая о еде и не обращая внимания на сексуального партнера. Этот феномен получил название «самостимуляция».
Раздражение зон «неудовольствия», отрицательного подкрепления приводит к нескольким различным типам поведения. Это может быть агрессивная реакция: животное кусает н царапает клетку, пытается нападать на любые объекты, попадающие в его поле зрения, или стремится вырваться из клетки, сбежать, сорвать электроды, чтобы избежать продолжения раздражения. Такие активные
См.: Селье Г. Стресс без дистресса. М.: Прогресс, 1979. 124 с.
1 См., например: ОМ* /. Drives and reinforcements: Behavior studies of hypothalamic functions. N. Y.; L.: Raven Press, 1977. 140 p.

попытки к агрессии или бегству объединяют понятием «активно-оборонительное поведение». Наблюдается и пассивно-оборонительное поведение. Оно характеризуется тем, что животное не предпринимает никаких попыток прервать неприятное ему воздействие, забивается в угол клетки, но его состояние свидетельствует о выраженном эмоциональном возбуждении: шерсть торчит дыбом, учащаются и становятся аритмичными сердцебиения, колеблется артериальное давление, появляются и другие объективные показатели, свидетельствующие о страхе животного. Если позволить привычное для нас сравнение, можно сказать, что крысы ведут себя так, как будто ожидают неминуемой катастрофы.
В других случаях пассивно-оборонительное поведение проявляется «безжизненным» распластыванием на полу клетки, сопровождаемым теми же объективными признаками эмоционального состояния. Условно это можно назвать поведением по типу капитуляции. Активно- и пассивно-оборонительное поведение наблюдается у различных животных также при моделировании естественных стрессовых ситуаций: например, кошке показывают собаку и долго содержат обоих животных в угрожающей близости; или ограничивают свободное поведение животного, помещая его в тесную клетку; или, наконец, подвергают животное постоянным незаслуженным наказаниям, нанося ему болезненные удары электрическим током. Аналогом таких ситуаций у человека является пребывание в объективно трудных условиях или описанный выше внутренний конфликт между несовместимыми побуждениями.
Наши исследования показали, что оба типа поведения оказывают противоположное влияние на течение искусственно вызванных патологических состояний. Проверен целый ряд моделей заболеваний человека: эпилепсия, экспериментально вызванная сильными и частыми звуковыми раздражениями или помещением на кору головного мозга небольших доз вещества, способного вызвать судороги; анафилактический шок и другие аллергические состояния, спровоцированные введением чужеродного белка в кровь или брюшную полость животного; нарушения сердечного ритма вследствие введения в кровь некоторых химических веществ; паркинсоноподобный синдром, возникающий после внутримышечного введения нейролептиков (средств, применяющихся при лечении психических болезней и в качестве побочного эффекта вызывающих мышечную скованность и дрожание) и т. и.
Было установлено, что самостимуляция и активно-оборонительное поведение (как агрессия, так и бегство) непосредственно перед созданием патологических состояний замедляют их развитие и уменьшают их выраженность: не возникают эпилептические судороги, аритмия сердечных сокращений и аллергический отек наступают с большой задержкой и менее интенсивны и т. п. Пассивно-оборонительное поведение, предшествующее формированию этих состоянии или протекающее на их фоне, напротив, усиливает все проявления патологии и может привести к гибели животного.
Сходные результаты получены в других лабораториях и на других моделях: И. И. Вайнштейн и П. В. Симонов показали, что активно-оборонительное поведение замедляет, а пассивно-оборонительное ускоряет развитие экспериментально вызванного инфаркта миокарда 3. М. М. Козловская установила, что пассивно-оборонительное поведение может приводить к стойкому повышению артериального давления. Результаты американских исследователей показали, что в безвыходной ситуации, способствующей развитию пассивно-оборонительного поведения, у животных образуются язвы желудочно-кишечного тракта, а также что пассивно-оборонительное поведение обусловливает развитие и рост искусственно приживленной злокачественной опухоли, тогда как активно-оборонительное поведение, даже осуществляющееся в тяжелой стрессовой ситуации и не сопровождающееся успехом, приводит к отторжению опухоли .
Все эти исследования хорошо согласуются с клиническими наблюдениями, согласно которым у человека возникновению и обострению соматических заболеваний нередко предшествуют состояние пассивности, удрученности, депрессии.
Возникает вопрос, что общего между такими различными формами поведения, как бегство, агрессия и самостимуляция, и в чем они противоположны пассивно-обо-
8 См.: Вайнштейн И. И., Симонов 11. В. Эмоцнопальпыо структуры мозга и сердце. М.: Наука, 1979. 9(1 с.
1 См.: Вальдмап А. В., Козловская М. М., Медведев О. С. Регуляция эмоционального стресса фармакологическими препаратами. М.: Медицина, 1979. 328 с.
См.: Sellgman М. Е. Р. Learned helplessness and life-span development.— In: Proc. Intern, conf. on life-course res. on hum. develop., 10—21 Sept. 1982,

ронительному? Почему они оказывают одинаковое положительное воздействие на устойчивость организма?
Очевидно, дело не в «знаке» доминирующих эмоций: и активно-, и пассивно-оборонительного поведение сопровождается отрицательными эмоциями, негативным отношением к ситуации. Дело также не в характере вегетативных изменений, ведь одна и та же симпатическая система «ведет» и при активно- и иногда при пассивно-оборонительном поведении. Двигательная активность сама по себе также не определяет повышенную устойчивость организма. Экспериментально показано, что, когда животные успешно обучались произвольно тормозить двигательную активность для того, чтобы избежать удара электрическим током, у них не возникало изъязвлений желудочно-кишечного тракта. Вместе с тем, когда животное получало неустранимые удары электрическим током, независимо от характера поведения выраженность язвенного поражения желудочно-кишечного тракта положительно коррелировала с интенсивностью двигательной активности.
Проведенный анализ позволил предположить, что самостимуляция и активно-оборонительное поведение отличаются от пассивно-оборонительного поведения по критерию поисковой активности, под которой мы понимаем активность, направленную па изменение ситуации (или отношения к ней) при отсутствии определенного прогноза результатов этой активности, но при постоянном учете достигнутых результатов. Очевидна роль поисковой активности при агрессии и бегстве, ибо при таком поведении предпринимается попытка преодолеть стрессирующую ситуацию, но нет априорной уверенности в успехе попытки. У человека поиск проявляется в форме планирования, фантазии и других форм проявления психической активности.
Пассивно-оборонительное поведение мы рассматриваем как состояние отказа от поиска в условиях, не удовлетворяющих субъекта. У человека этому состоянию соответствует депрессия, чувство бесперспективности н безнадежности. Может возникнуть и состояние тревоги, связанное с ощущением неопределенной угрозы. На фоне подобного состояния развиваются многие соматические заболевания, что подтверждается многочисленными клиническими наблюдениями.
Представление о поисковой активности как основном факторе, дифференцирующем разные типы поведения, подтверждается и тем, что животные, склонные к активно-
оборонительным реакциям в условиях стресса, обнаруживают в незнакомой ситуации более выраженное исследовательское-поисковое поведение, чем животные, дающие в условиях стресса пассивно-оборонительные реакции.
Поиск и отказ от поиска встречаются и при отсутствии отрицательных эмоций. Животное может постоянно искать возможность повторить приятные ощущения, вызванные раздражением мозга, что соответствует самостимуляции. Перед человеком, добившимся поставленной цели и удовлетворенным ситуацией, открываются две возможности: он может либо ставить перед собой новые задачи (как это происходит, например, в процессе творчества), либо успокоиться на достигнутом. Но именно в последнем случае — при добровольном отказе от дальнейшего поиска — и развиваются вдруг «болезни достижения». Если же человек не прекращает деятельности, принимается за решение новых, пусть даже очень трудных проблем, его здоровье остается сохраненным, хотя в процессе решения новых проблемных ситуаций он может периодически испытывать горечь неудач.
Итак, основной фактор, влияющий на устойчивость организма,—  не «знак» эмоции, а характер поведения, наличие или отсутствие поисковой активности. Лучше испытывать неприятные переживания, стимулирующие поиск, чем находиться в состоянии пассивности. Устойчивые положительные эмоции возникают только в процессе поискового поведения. Прекращение поиска при высокой исходной потребности в нем приводит к невозможности ее удовлетворения с соответствующими неприятными субъективными переживаниями. Если потребность в поиске своевременно не сформировалась, НИЗКИЙ уровень поисковой активности может не сопровождаться отрицательными переживаниями, однако субъект и при этом остается повышенно уязвимым к разнообразным вредным воздействиям.
Предпосылки к поисковому поведению являются врожденными ц биологически обусловлены. Но реализоваться они могут только при адекватном воспитании. Потребность в поиске и способность к поисковому поведению формируется па ранних этапах индивидуального развития. Систематический отрицательный опыт (столкновение с непреодолимыми трудностями) на этих этапах приводит к снижению поисковой активности, а в дальнейшем у взрослых к реакции по типу отказа от поиска. Отказ от поиска может возникнуть также в тех случаях, когда отрицательные результаты безуспешного поиска становятся более значимыми и травмирующими для субъекта, чем недостижение поставленной цели.
Концепция поисковой активности позволяет предположить, что даже при длительном стрессе стадию устойчивости необязательно сменяет стадия истощения, возможно, она наступает только тогда, когда поисковая активность сменяется отказом от поиска.
Отказ от поиска опасен и вреден для организма, н природой предусмотрены механизмы защиты организма от этого состояния. Важнейшим из них является быстрый — «парадоксальный» — сон.
Известно, что ночной сон состоит из нескольких циклов, каждый из которых начинается с медленного сна и завершается быстрым. Во время быстрого сна регистрируются быстрые движения глаз, падает мышечный тонус, электроэнцефалограмма похожа на записанную в бодрствовании. При пробуждении после быстрого сна здоровые испытуемые, как правило, отчитываются о сновидениях. Глубокий медленный сон преобладает в первых циклах, а быстрый — в последних. Сон высших животных принципиально организован так же. Согласно нашей концепции, основанной на результатах собственных исследований и анализе многочисленных результатов других ученых, во время быстрого сна и сновидений осуществляется поисковая активность, задача которой — компенсация состояния отказа от поиска в предшествующем сну бодрствовании и восстановление готовности к поисковой активности после пробуждения.
В пользу этой топки зрения свидетельствует ряд фактов.
В состоянии отказа от поиска (при невротической тревоге и депрессии) повышается потребность в быстром сне — сокращается время до наступления первого эпизода быстрого сна и возрастает его длительность в первых циклах. После пассивно-оборонительной реакции, спровоцированной естественной конфликтной ситуацией или вызванной прямой стимуляцией мозговых структур, соотношение времени быстрого п медленного сна увеличивается.
Лекарственные вещества, вызывающие депрессию и снижающие поисковую активность (резерпин, нейролептики), приводят к увеличению длительности быстрого сна, а антидепрессанты резко сокращают эту фазу.
При усилении поискового поведения в бодрствовании, будь то разные по природе и характеру проявления активно-оборонительного поведения, самостимуляция или, например, высокая творческая активность, потребность в быстром сне уменьшается: удлиняется время до его первого эпизода и сокращается его длительность.
У всех животных, поисковое поведение которых в бодрствовании сопровождается характерной электрической активностью (тета-ритмы) одной из структур мозга (гиппокампа), аналогичный показатель (гиппокампальный тета- ритм) регистрируется и во время быстрого сна. Причем прослеживается такая закономерность: чем выражением этот ритм в бодрствовании, тем менее он представлен в последующем быстром сне, и наоборот.
Аргументом в пользу данной концепции являются результаты французского физиолога М. Жуве и американского исследователя А. Морриссона, изучавших поведение животных во время быстрого сна после разрушения зон мозга, в обычных условиях контролирующих падение мышечного тонуса в этой фазе сна. После операции, предотвращающей падение мышечного тонуса в быстром сне, жи-вотные при наступлении этой фазы вели себя так, как будто участвовали в собственных сновидениях,— вставали, начинали принюхиваться и «озираться» с закрытыми глазами, совершали неожиданные пробежки и прыжки, имитируя преследование отсутствующие жертвы или бегство от несуществующей опасности. II Жуве, и Морриссон подчеркивают наличие выраженного компонента поисковой активности в этом поведении. Морриссон написал автору этой статьи, что получил результаты, подтверждающие изложенную концепцию относительно роли быстрого сна в восстановлении поисковой активности.
Между поисковой активностью и отказом от поиска существуют взаимоисключающие отношения. Поэтому усиление поисковой активности в бодрствовании или во время сновидений способствует преодолению отказа от поиска. Следовательно, функциональная полноценность быстрого сна играет решающую роль в поддержании физического н психического здоровья. Во многих исследованиях отмечается, что искусственное лишение быстрого сна методом многократных пробуждений среди ночи приводит к нарастанию невротической тревоги. Если быстрый сон оказывается функционально неполноценным и не справляется со своими задачами, это приводит к развитию разнообразных форм патологии. И действительно, у больных неврозами и некоторыми психосоматическими заболеваниями быстрый сон качественно изменен: уменьшено число сновидений, менее выражена вегетативная активация. Такие изменения быстрого сна играют важную роль в механизмах развития разнообразных форм патологии.
Можно предположить, что по длительности быстрого сна в течение ночи, по выраженности сновиденческой активности можно судить о характере состояния человека и качестве эмоционального напряжения в период бодрствования.
В заключение остановимся на некоторых предположительных биохимических механизмах поисковой активности. Есть веские основания полагать, что ее выраженность зависит от содержания в мозгу биологически активных веществ — катехоламинов (особенно норадреналина) — и от чувствительности некоторых мозговых структур к этим веществам, Пассивно-оборонительное поведение и соматические нарушения в условиях экспериментального стресса возникают у животных только при снижении уровня катехоламинов мозга. Если с помощью фармакологических средств воспрепятствовать такому снижению, повышается стрессоустойчивость и становится значительно труднее довести животное до состояния отказа от поиска.
Данные о взаимосвязи катехоламиновой системы мозга и быстрого сна чрезвычайно противоречивы. Однако удается проследить нелинейную зависимость: при высокой активности этой системы быстрый сон уменьшается, умеренное снижение ее активности сочетается с увеличением фазы быстрого сна, но выраженное снижение приводит к подавлению этой фазы.
Многие противоречия могут быть устранены, если принять следующую гипотезу.
1.Обмен катехоламинов в мозгу по-разному протекает в двух основных состояниях — поиска и отказа от него. Чем быстрее при поисковом поведении расходуются катехоламины, тем активнее одновременно осуществляется их синтез. Вероятно, поисковая активность определяет собой тип активности катехоламинергических нейронов или же предотвращает торможение фермента, регулирующего синтез катехоламинов. В этом можно видеть систему с положительной обратной связью: расход катехоламинов, выполняющих функцию «горючего материала» для поиска, покрывается с избытком и нет необходимости в дополнительных механизмах их восстановления.
2.При отказе от поиска эта система положительной обратной связи нарушается. Расход катехоламинов больше не стимулирует их синтез, и для восстановления нормального обмена необходим «компенсирующий» поиск в быстром сне, активизирующий, как и любой поиск, синтез.
Гипотеза помогает объяснить разницу между двумя формами отказа от поиска — непродуктивной тревогой и депрессией. Тревога отражает продолжающийся процесс истощения мозговых катехоламинов, а депрессия есть результат падения катехоламинов до некоторого предельного уровня.
3. Для «включения» механизмов поискового поведения необходим определенный исходный уровень катехоламинов мозга. Снижение их содержания ниже этого уровня делает поисковое поведение невозможным и в бодрствовании, и в быстром сне. Предполагается, что в естественных условиях состояние отказа наступает до критического падения уровня мозговых катехоламинов. Поэтому к моменту наступления сна уровень мозговых катехоламинов остается выше критического и в быстром сне оказывается возможен компенсирующий поиск. В то же время, засыпая, человек выключается из ситуации, которая спровоцировала отказ от поиска и влечет за собой, следователь-но, прогрессирующее истощение катехоламинов мозга. Выключение субъекта из травмирующей ситуации способствует восстановительной функции быстрого сна.
Если же вследствие длительного состояния отказа от поиска уровень катехоламинов надает ниже критического, сам процесс «включения» компенсирующего поиска в быстром сне оказывается невозможным. Здесь и скрывается причина нелинейной связи между активностью катехоламиновой системы и быстрым сном: при высокой ее активности (выраженный поиск в бодрствовании) снижена потребность в быстром сне; при умеренном снижении активности повышена потребность в быстром сне, при чрезмерном — истощаются функциональные возможности самого быстрого сна. Иными словами, мозговые катехоламины необходимы для осуществления быстрым сном его функции, а быстрый сои способствует восстановлению их активности.
Таким образом, концепция поисковой активности позволяет связать в единую кибернетическую систему изменения, происходящие в организме на самых различных уровнях — от психологического до биохимического, и по- новому подойти ко многим старым проблемам.