Он был врач
После множества встреч в Одессе со старыми знакомыми и близкими Александра Святославовича Самохоцкого, я, кажется, узнала и почти поняла этого человека. Его вдова Зоя Николаевна показала мне, как принято, семейный архив. Там было лишь несколько официальных фотографий времен молодости: худой человек с пронзительным взглядом. Все остальное — снимки последних лет, большей частью на яхте или вместе с друзьями по яхт-клубу. Здесь он действительно похож на Зубра — мощью и  узнаваемой  силой. Но не  только внешнее сходство, как выяснилось, роднит этих людей.
Первую  свою яхту  Самохоцкий   сделал  сам. Во время оккупации ее угнали румыны, и вторую уже  делали  мастера  по  его заказу. Палубу  любимой «Альты» он не покидал до  девяноста лет. Когда ему было семьдесят,  яхт-клуб  временно перенесли в далекое от  дома место. Он  купил мотоцикл, получил   права и не  только   ездил, но еще затаскивал машину  на третий этаж. Его и в девяносто  лет  никто не осмелился  бы  назвать  стариком. Разве что пожилым  исполином: не тускнели   глаза, не  старел  голос, не подводили   память  и  сила.
Хоронили Александра Святославовича товарищи по яхт-клубу, в парусном спорте он слыл знатоком и был  почитаем   всеми. Но  парусный  спорт  составлял  меньшую часть его жизни. Большая  была  отдана  медицине.
Родился  Самохоцкий   в   1890 году  в семье   земского врача и, как это водилось  в старые времена, да и теперь  случается, унаследовал   профессию отца. После реального училища закончил медицинский   факультет Одесского университета, в первую мировую войну работал хирургом на фронте, потом  стал ассистентом  кафедры  топографической анатомии в Одесском медицинском институте.
Никто не знает, когда его впервые посетила идея, которой — он верил в это — суждено сделать переворот в медицине. Думаю, что на фронте, где врач особенно остро чувствует свою беспомощность перед сепсисом и гангреной

Дневниковые записи того времени, к сожалению, не сохранились. Известно, впрочем, что уже к 1924 году Самохоцкому понадобилось опробовать метод, сформулирован¬ный и испытанный в лаборатории. Врач имел на это моральное и юридическое право, поскольку до этого доказал безвредность своего метода. Александр Святославович бросил институт и пошел хирургом в одну из одесских районных поликлиник — в ту, где, по его предварительной разведке, пациенты особенно часто обращались к врачам по поводу гнойных воспалений и травм. Вскоре по городу поползли слухи о молодом докторе, который вылечивает безнадежные гнойные воспаления и травмы. Другие врачи настаивают на ампутации, а он лечит...
Только через восемь лет, убедившись в своей правоте, он вернулся в  медицинский институт. Здесь его ждал «кабинет» — каморка под лестницей, отгороженная фанерой. Впрочем, для работы места хватало. Однажды студенты увидели, как на газете, расстеленной на подоконнике и придавленной четырьмя  камешками, он сушил какой-то оранжевый порошок (то был бихромат калия). «Вот так у нас делается наука»,— сказал он.
Его занятия  изумляли  не только  студентов,  но и коллег-хирургов. То, что он делал, напоминало более  всего  работу химика- аналитика: точные  навески солей, мерные колбы, дистиллированная вода, разноцветные  растворы, самодельный хроматограф. Результаты, однако, были неожиданными.
Самохоцкий  работал только с безнадежными больными. Его шеф после неудачного лечения бидистиллированной   водой  сдавал ему с рук на руки пациентов  со спонтанной  гангреной, которым консилиум назначил ампутацию. На глазах у студентов Самохоцкий обрабатывал обезображенные  руки  больного  зеленоватым  раствором  из пузырька, который  он неизменно носил  в кармане халата. Потом  накладывал  повязку  и поручал  студентам  наблюдать за больным. Через  месяц-другой  пациент без  посторонней помощи  писал письма домой и  вскоре выписывался из   больницы  со  здоровыми  руками  и ногами.
Студенты любили независимого тощего врача, владеющего тайной исцеления, и больше всего, может быть, за то, что  все  свои  методы и препараты   Самохоцкий   испытывал прежде всего на себе. Однажды, чтобы  продемонстрировать  действенность  своего метода и, быть может, поразить воображение  студентов, он  на одной из лекций  попросил  сделать ему на рук е разрез  нестерильным   скальпелем, наложить несколько швов и смочить рану раствором. Через не¬делю он показал руку: рана зажила бесследно. Это свойство раствора он использовал и в хирургической практике, когда требовалась  срочная   операция, а стерильного  инструмента под рукой не было.
Он много знал, отнюдь не только из медицины, вмешивался в студенческие споры и читал импровизированные  лекции, но  помимо знаний  он  вкладывал в юные головы нечто большее — неверие в  незыблемость   истин,  стремление  докопаться  до сути.
Сам  он  докапывался до нее всю жизнь. Набрал  огромный   статистический материал об эффективности своего метода и решился, наконец, написать книгу. Это было перед войной. Академик А. Д. Сперанский, прочитав   рукопись, высоко оценил работу, но не манеру изложения. Он  писал  Самохоцкому в письме: «.„Другой  бы  из этой книги  сделал десять диссертаций. Вы же не сделали  ни одной...»
Книга так и не увидела свет — возможно, Самохоцкий  и впрямь неважно излагал свои идеи на бумаге. Такое не редкость. А вот  одну диссертацию, не  десять, он все же сделал. После войны.
Как бы пригодились военным хирургам идеи  Самохоцкого,  нестерильные операции, способы быстрого  заживления  гнойных  воспалений! Сам он применял их ежедневно в Одесском госпитале, где  работал хирургом во  время оккупации. Здесь — многие знают об этом,— выполняя задания партизан, он укрывал и спасал людей. Оккупанты привозили в госпиталь раненых, измученных  пытками партизан. Самохоцкий   вылечивал  их и помогал бежать, а для  гестаповцев записывал их  в покойники  и предъявлял для подтверждения тела других людей. Он собирал деньги для выкупа у румын   приговоренных к расстрелу; один смертник стоил тогда золотой червонец.
Война  укоротила  творческие биографии многих ученых. Подозрительное  отношение ко всем, кто  работал в оккупации, не способствовало  исследованиям. К тому же по чьей-то злой воле Самохоцкого не  считали участником Сопротивления,  хотя  подтверждающие это документы лежали в его личном деле.
Кстати, на квартире Александра Святославовича хранились  всю  войну ценные книги, спасенные из   библиотеки   Одесского   медицинского института.
Самохоцкий продолжал работать.

•Ив 1946 году он с блеском защитил кандидатскую диссертацию. Ее название подходило бы, скорее, для  обобщающей   монографии: «Опыт определения лечебных закономерностей». Это был опыт   жизни: диссертанту   давно  перевалило  за  пятьдесят.
•а
Наверное,  пора уже объяснить, в чем  суть идей  Самохоцкого. Скажу здесь лишь совсем немного — подробности вы найдете в его статье, которая напечатана после этих записей.
В основе   работ  Самохоцкого   лежат   положения  теории   нервизма. Она гласит, что болезнь — это результат  реакции   центральной   нервной   системы на раздражитель. Каверну   в легких, гной в воспаленном   очаге   создает   не инфекция, а сам  организм, процессы  в котором  изменились под воздействием раздражителя. Многие факты подтверждают это. Например, у спящего кролика, которому    во сне привиты бациллы  чумы, болезнь  проявляется лишь после того, как он проснется.
Если   есть некая универсальная  реакция нервной системы на раздражитель — та реакция, которая  формирует болезнь,— значит, должен   быть и другой  универсальный инструмент, который, воздействуя  на нервную систему, возвращает  организм к  состоянию  равновесия. Какого сигнала ждет нервная система?
По  Самохоцкому,   универсальный  индикатор,   сигнализирующий  о любой болезни, о всяком нарушении  в работе  организма — это  электролитный  состав  крови. Отклонения элементов от нормы служат  количественной  оценкой  болезни. Задача  врача — указать  центральной нервной системе, каких  макроэлементов  недостает,  восполнить  недостачу, выровнять  их  соотношения.
Сложные  растворы  недостающих  элементов  вводятся  в кровь, они   раздражают   хеморецепторы  в стенках  кровеносных сосудов, сигнал   поступает в центральную нервную систему, и организм  сам начинает нормализовать электролитный   состав крови.
Это — принцип. Подробности  должны  интересовать  скорее  врача, нежели  пациента.
При таком подходе к лечению  диагноз уже  неважен: Самохоцкий  лечил не болезнь, а человека. Цитирую: «...Убежден, что время   радикальной  ревизии лечебных  позиций классической медицины  давно  наступило, и только консерватизм  и инерция  мышления тормозят это. Наша эпоха патентованных препаратов, когда по радио объявляют название препарата, перечень болезней, которые он лечит, цену и условия хранения,— позорный тупик, отодвинувший идейные позиции лечебной медицины на многие столетия назад. Великие врачи древности, провозгласившие «нет болезней, есть только больные»,— титаны по сравнению с мелюзгой, восхваляющей новые патентованные препараты, особенно заграничные. Если взглянуть на это сквозь призму великих идей  Сеченова, Введенского, Павлова, Сперанского, то даже глупцу станет ясно, что патентованным  препаратам — лидерам  современной лечебной медицины — не вывести ее из тупика».
Подход  Самохоцкого к лечению  был шагом на пути к  теории терапии, и, судя  по практическим результатам, удачным  шагом. Вот что писал по этому поводу академик Сперанский: «У нас действительно нет теории терапии, почему  наша  фармакология  до сей  поры и  развивается лишь по  частному   поводу. Работы  доктора  Самохоцкого в   идейном  отношении  направлены к тому, чтобы  понять  необъяснимое  в системе  полезности и  бесполезности   наших лечебных мероприятий и испытать новую точку зрения в этом деле, способную пролить свет на давно уже существующие трудности».
На защите диссертанту устроили овацию. Аплодисменты отгремели, и что же? Самохоцкий по-прежнему ассистент,  врач-одиночка,  вылечивающий  тяжелых больных, от которых отказался его  шеф. Работа в  целом так и не опубликована. Как говорил Самхоцкий, слишком много вдруг объявилось попутчиков.
В октябре 1953 года собралась  Комиссия по проверке результатов лечения по методу А. С. Самохоцкого. Профессура   единодушно   признала   преимущество этого метода над консервативным лечением и приняла решение: «...Обеспечить дальнейшие исследования необходимой аппаратурой (спектрограф, микрофотометр, горелки для эмиссионного спектра и пр.)». Цена этому, как, впрочем, и многим другим решениям разных комиссий, известно какая. Для примера: в 1954 году мединститут  получил  спектрограф. Ректор  отказал  Самохоцкому и  передал прибор на кафедру физики. Это было последней каплей. Самохоцкий  ушел с работы, и никто не попытался  задержать  его.
О независимости и бесстрашии Александра Святославовича до сих пор ходят легенды. Друзья рассказывают такой случай. Однажды в биллиардном зале Дома ученых доктор наблюдал игру двух высоких партийных чинов. После удара шар сорвался за борт и покатился по полу. Игрок повелительно приказал маркеру Антону Павловичу, седовласому, с бородой по пояс, подать шар. Старик, шаркая и кряхтя, выполнил приказание. И тут раздался громкий голос Александра Святославовича: «До сей поры, Антон Павлович, я уважал  вас, но  после того, как вы позволили этим соплякам  так с  собой  обойтись, я с вами не знаком». Повернулся и вышел. Не терпел ни высокомерия, ни  раболепия.
Ему  приходилось  общаться  с чиновниками.
Вылеченные пациенты сами, без его ведома, писали письма в разные инстанции, требовали создать Самохоцкому условия для работы, распространить его метод лечения. Когда Александра Святославовича  вызывали в  очередной   кабинет и спрашивали, что ему нужно, он отвечал: «Мне? Мне   ничего   не нужно, это  вам  нужно». На этом разговор изаканчивался.
Теперь, когда он не работал больше в мединституте, его день по-прежнему был расписан по минутам: работа, изучение   литературы, занятия  спортом, гимнастика. Все, что представлялось ему значимым, он   выписывал в пухлые тетради. Отрадно было  найти в  них  ссылку на «Химию и жизнь». Память по-прежнему  работала  четко, он читал наизусть Киплинга и Гумилева. Ясность ума, равно  как  физическое  здоровье, он сохранил до последних лет. Себя лечил теми же средствами, что  и  своих  больных.
Пациентам, которых  он  теперь  принимал дома, Самохоцкий говорил: «Вы  должны  поверить мне  и  выполнять  все  мои требования». Больные обычно соглашались — к нему приходили большей частью отчаявшиеся люди. Леля Михайловна Н., одна из его пациенток, сама медик, рассказывала, какое впечатление произвел на нее нестерильный шприц, который Самохоцкий вытащил  из  кармана  домашнего халата. Когда  он  сдул со  шприца  табачные  крошки и предложил сделать   укол, она была  близка к шоку. Кстати, несколькими   инъекциями   Самохоцкий   снял  у нее вспышку   псориаза.
Когда Леля Михайловна стала делать для него анализы крови — а это необходимая диагностическая процедура  в методе Самохоцкого,— работать стало полегче. Но это не казалось Самохоцкому   выходом из положения, и он  стал искать иные способы объективной оценки состояния организма. Он нашел их в китайской медицине. Тщательно,  как, впрочем, все, что он делал, Александр   Святославович   изучил принципы   иглотерапии  и поиска активных точек, а затем  изготовил  прибор  для диагностики.  Теперь  по разности  потенциалов точек симпатической и парасимпатической  ветвей  вегетативной  нервной системы он мог судить о том, нарушено ли и насколько нарушено  соотношение  калия и кальция в крови, чтобы затем скорректировать это соотношение.Никогда Самохоцкий не брал с пациентов денег, при первой же попытке «отблагодарить» отказывал в лечении. Однажды  пациентка, которую  он  вылечил  от  остеомиелита  бедра, оставила у него на столе конверт с деньгами. Не сразу сообразив, в чем дело, он догнал ее на лестнице и швырнул конверт. Деньги   рассыпались  дождем с третьего этажа. Когда  друзья  спрашивали его, почему он так поступает, он раздраженно отвечал: «Какое они имеют право оценивать то, что я делаю!»
Была, правда,  и  другая причина. Он  многого  требовал от пациентов: диета, режим дня, не курить, не пить, не принимать  лекарств, вести дневник  с подробным описанием  самочувствия. Малейшее нарушение — и он  отказывал в лечении. Деньги не позволили бы таких чистых отношений. Пациент для него всякий раз становился  объектом  исследования, а ему нужен был только  чистый  эксперимент.
И еще  одна  причина: он  очень боялся скомпрометировать  свой метод. Говорил  жене: «Никому не рассказывай  о  моем  методе, а то  такое  наплетешь, что  надо мной будут смеяться».
Оценки все же сохранились — письма пациентов. Читаю, и берет жуть: тысячи спасенных и полная безвестность их спасителя.
У Зои Николаевны собрались друзья, бывшие пациенты Александра Святославовича. Я задаю всем один вопрос — почему не осталось учеников, почему никто не продолжил его дело? Отвечают по-разному: нерасположение  руководства института, непонимание со стороны коллег-хирургов, отсутствие приборов, независимый и несладкий характер, всеобщее и чрезмерное увлечение антибиотиками, поначалу  воспринятыми  как панацея. Мало ли что еще.
Впрочем, что толку теперь отыскивать причину. Такие истории в науке были и будут: ученый-одиночка, опередивший время, врач- одиночка...
Стоп. Это меня и смущает — ведь Самохоцкий был врач, он  не мог  не понимать, что значит для человечества его метод лечения. Почему же он допустил, чтобы его идеи ушли вместе с ним? Почему не передал  их никому? Понимаю, что это был человек  независимый, с сильным чувством собственного  достоинства, он не умел и не  желал  приспосабливаться, никогда не шел на компромиссы,  потому  что знал — за  первой уступкой  последуют другие, с каждым разом все больше...
И все же — ведь он был врач?..

Л. СТРЕЛЬНИКОВА, специальный корреспондент
«Химии и жизни»
От редакции. В июне I990 г. исполняется 100 лет со дня  рождения Александра Святославовича Самохоцкого. Чем  не повод собраться в Одессе  всем, кто работает в той же области? Мы же выполняем свой долг — публикуем  научно-популярную статью А, С. Самохоцкого, написанную  около 20 лет назад. Статья печатается с небольшими  сокращениями  (публикацию подготовила 3. Н. Мейер).
Цель наша — не призыв к самолечению; мы  хотим  пробудить интерес прежде всего исследователей в надежде дать идеям Самохоцкого  новую жизнь на  новом уровне знаний. Специалистов, которые заинтересуются работой профессионально, отсылаем к диссертации «Опыт определения лечебных закономерностей», хранящейся в ВАКе, и к рукописи, депонированной во ВНИИМИ МЗ СССР № Д-14130—87 (реферат напечатан в «Медицинском реферативном журнале», 1987, № 11, раздел IX, публ. 1754).

О нервизме  и  лечебной  проблеме  его

А. С. САМОХОЦКИЙ

Во второй половине прошлого века медицина перешла к клеточному уровню. Пастер, обобщив наблюдения прошлого и свои исследования, создал основы современной теории инфекции и иммунитета, а в патологической анатомии Р. Вирхов разработал методы изучения мельчайших структурных  изменений в клетках   пораженных  органов  и  тканей.
Теория  клеточной   патологии  признала  сущностью  всех  болезней  патологические нарушения в клетках, а идея   самостоятельности  этих  процессов   разделила болезни по различию. Такой метод   разделения  болезней  стал  поставщиком огромного аналитического материала; современная  номенклатура  болезней  уже включает 10 тысяч  названий, описано свыше 100 тысяч признаков их.
Новые  болезни требовали  новых «лекарств. Но только  в области  иммунологии, механической терапии и отчасти  эндокринологии  лечебный  прием является  последоваельным выводом из данных  анализов. Вся   же  остальная   многотысячная  масса  болезней оказалась в иных условиях. Каждая болезнь стала особой, индивидуальной  единицей и требовала  подбора  нужных лекарств именно для нее. Фармакология, удовлетворяя эти частные требования, стала развиваться по частному  поводу. Из  этих  частностей   нельзя было  сделать  обобщающих выводов, изготовление лекарств было обречено на случайные находки, рекомендации  средств  народной медицины, скрининг и т. п. (...)
Преодолеть  возникшие затруднения, оставаясь  на  старых позициях, медицина не могла. Помощь  оказала   физиология. Физиологи    Е. И. Введенский, А. А. Ухтомский, И. М. Сеченов, И. П. Павлов, А. Д. Сперанский  создали  новые  представления о роли нервной системы в жизни организма,  создали   новое   направление   в физиологии и медицине — учение, названное нервизмом.
Коротко обрисую  несколько основных положений его. Когда закладывались основы современной   научной   медицины, «баснословное» единство  организма было отвергнуто. Нервизм признал   целостность его. (...)
«Не требуется доказательств для признания, что на пути движения от частного к частному медицина  не скоро достигнет цели. До тех пор, пока  природа  всех  без  исключения патологических  процессов не будет  объединена  общим признаком, пока к методу разделения по различию мы не добавим  метод объединения их по" сходству, у нас не будет теории медицины, то есть не будет надежды покончить навсегда со стихийной формой ее движения и перейти к плановой и системной работе», — писал академик Сперанский.
Какой  же  принцип,  включенный   в  природу   всех   процессов, способен   объединить  их?
Бесконечная  сеть   нервных  рецепторов,  пронизывающих   все  органы  и ткани, отклоняет на себя   действие  всех    раздражителей   внешней  и внутренней   среды, трансформирует   их в процесс   нервного  возбуждения,  которое    рефлекторным    аппаратом  доводится  до  рабочих органов, изменяя   их    морфологическое   и  функциональное  состояние, то есть формирует здоровье   или болезнь в зависимости от органического или    неорганического    раздражителя. Поэтому   с    позиций    нервизма не  туберкулезная    палочка   создает  каверны в   легких, температуру   и прочие    проявления    болезни, не  стафилококк  формирует   сепсис, а  сам организм.
I.
Изучая процессы   воспаления и  применяя   различные лечебные препараты в виде влажных повязок, убедившись в бессилии  их  в тяжелых  случаях, я  начал  поиск  новых форм  лечения с пересмотра  исходных  позиций.
Детальное изучение  патологической  картины  воспаления, наблюдения за течением бытовых травм, экспериментальные  проверки  показали:
1. Если  изменений  в  организме  нет, то, независимо  от  наличия  микробов, нет  и  болезни.
т
2. В  момент  контакта  раздражителя  с  организмом  возникает  новый   фактор — время.
Микроб   и   болезнь   разделены     во   времени   бесконечностью   процессов.

Возникновение этих процессов я стал рассматривать как непосредственную причину заболеваний.
Таким  образом, причины   были   включены   в   проявления   болезни, и  микробы  оказались  вне моих  лечебных   задач. Это,  в   свою   очередь, повлияло   на  конструкцию  лечебных  средств.
Из  бесконечного  числа  факторов, слагающих    воспалительный   процесс, нужно  было выделить  наиболее    значимые. Экспериментальная    проверка   склонила  меня   признать таковыми  те  нарушения, которые  проявлялись не только в  воспалительном очаге, но  и вне  его. К таким процессам   я   отнес   серозное  воспаление  Эпингера,   падение   окислительно-восстановительного   потенциала (ЕН) и   увеличение    числа   коллоидов,  несущих   электроположительный    заряд.
Для   борьбы  с  серозным воспалением  применялась    группа адстрингентов : серно¬кислый хром, приготовленный   из   бихромата   калия,  алюминиевые  квасцы  для  смягчения  действия хрома, салициловый  натрий  и резорцин. Для   придания   буферной   устойчивости   сернокислому  хрому — смесь   из  молочной    кислоты  с   КОН. Для   стимуляции  ЕН — тиогликолевая кислота. Для   осаждения   коллоидов,   несущих    электроположительный     заряд,— коллоидальная  сера.
Такая  целевая  направленность  лечебных   конструкций  сохранилась  на  долгие  годы и была перенесена на   лечение   воспалений,  недоступных   непосредственному   воздействию. Это означало   переход  от  влажных   повязок к   внутривенным вливаниям, от поликли¬нических больных   к  клиническим.
Переход к  внутривенным   вливаниям  склонил  меня   использовать   адстрингирующие   свойства    кальция. К  прежнему    лечебному   раствору, в  котором  сернокислый  хром  приготовлен  из  бихромата    калия, добавить   СаС1 2  нельзя, ибо   К и Са — антагонисты  по  своему  действию  на  организм. Поэтому    был   приготовлен   новый   раствор   сернокислого   хрома  из   бихромата   натрия. К этому   раствору  и  был  добавлен  хлористый   кальций.
Таким образом, стало  два   раствора. Общий   состав   их  был  одинаков,  кроме этих элементов. В одном   содержался   калий, а в   другом — кальций. Первый состав условно был назван стандартом    калия — StK, а второй — стандартом     кальция — StCa.
Семь лет продолжался этот период. Тысячи и тысячи больных лечил  я  этими методами. Сотни рецептурных   комбинаций  сменяли друг друга. Быстрое улучшение состояния больных, безрубцовое   заживление   больших  и  глубоких   травм, сокращение   сроков   лечения дают право на положительную оценку результатов.
II.
Влажные  повязки  в любую  минуту могли  быть  убраны. Внутривенные  вмешатель¬ства  изъяты быть не могут. Влажные  повязки  соприкасались с   поверхностью тела, а  внутривенные   вмешательства  вторгаются   в главную  магистраль    процессов   обмена. Это требовало проверки  безопасности метода.
Проверки начались с определения    антисептических   свойств растворов. Исследования на культурах бактерий брюшного тифа, паратифа А и В, стафилококков, стрептокок¬ков и кишечной палочки не обнаружили не только убивающего действия растворов, но даже торможения роста бактерий. Посевы  на питательные среды   дали   рост диплококков  и  сенной палочки. Однако при инъекции   растворов   животным   в брюшную полость и в вену отрицательных явлений не наблюдалось. Лечение зараженных животных дало положительный результат, специально загрязненные   раны   заживали   первичным   натяжением.
По мере того как росло доверие к безопасности и полезности  этих нестерильных растворов, расширялись   показания к их применению. Присутствие   нестойкой   к нагреву   тиогликолевой кислоты   не   допускало   стерилизации   растворов, однако   микробы   в данной   системе представлений   были вне поля   моей  заинтересованности. Тромбофлебит,   эндоартериит,    септические   процессы, гнойные   осложнения   травм   поддавались  лечению  этим  методом.
При  лечении, однако, были  обнаружены   новые   странные факторы: одним   больным  помогал  StK, другим — с тем   же   диагнозом — его антагонист   StCa.
Стандарт, полезный в  начале лечения, ухудшал   состояние   больного в   дальнейшем и  наоборот, вредный   в   начале   становился   полезным   потом — в   том  числе и   тогда, когда процесс не имел ничего общего с воспалением. Отсюда следовало, что диагноз недостаточно отображает   состояние   организма, а   наличие   в лечебных   составах  калия или кальция определяет   пользу  или   вред   лечебного приема.
Естественно, возник   вопрос — как   же ведут себя подобные   электролиты в сы¬воротке крови? Для   этого   нужно   было   определить   концентрации калия и кальция в сыворотке до начала лечения   и   через   несколько   дней   после   вмешательства.
Этот  этап   исследований  совпал с периодом общего интереса к электролитам в средах организма. Работы Шаде, Цондека, Геблера, доказавшие огромную значи¬мость электролитов, склонили  меня включить  в орбиту  моих  исследований  все   микроэлементы  сыворотки крови— К, Са, Na и Mg.
Данные  анализа  сыворотки  крови  можно изобразить  диаграммой. На листе миллимет¬ровой бумаги  чертим  две горизонтальные  линии  на расстоянии 20 мм одна от другой. Эти линии ограничивают  предел  физиологических  колебаний  исследуемых элементов. Например, для  калия он   заключен   между   19 и 24 мг %,   поэтому 19 мг %  соответствует   нижней    горизонтали, а 24 мг % — верхней. Физиологические    изменения     концентраций   лежат в   пределах 24—19=5 мг %, следовательно, изменение    количества   калия   на 1 мг %   соответствует   4   мм нашего графика.
Аналогичным  путем устанавливаются  графические  характеристики  других элементов: для кальция  из  расчета 9—13 мг %, для  магния 1,5—3,5 мг %, для   натрия 210—350 мг %. Изменение концентрации  на  1 мг % для кальция   соответствует   5 мм графика, для   натрия — 0,5 мм и для магния — 10 мм. Результат   каждого   анализа   отмечаем  на ординатах. Величины,    показывающие содержание   каждого  элемента   в последующих    анализах,  соединяем   прямыми   линиями.
Для   иллюстрации  привожу  график. В соответствии  с ним  выбрана  схема лечения: 20.V — StNa  дополнен   солями  натрия и  кальция; 27.V — StNa  дополнен   солью магния; 3.VI — лечение прекращено.

 
    Большое  число  наблюдений  позволило  обосновать  следующие  выводы:
1. Концентрация электролитов (натрий, калий, кальций, магний) в сыворотке крови изменяется при самых разнообразных болезнях, но соотношения этих электро¬литов могут быть схожи при различных заболеваниях и различны при одном и том же заболевании у разных  людей, а также у одного  и того  же  человека  на разных   этапах  болезненного процесса.
2. Применение лечебных составов, содержащих электролиты, концентрация которых в сыворотке крови относительно понижена, закономерно повышало их содержание и улучшало состояние больного.
3. Применение лечебных составов, содержащих электролиты, концентрация которых в сыворотке крови относительно повышена, закономерно повышало их содержание (усиливало разрыв соотношений) и  ухудшало   состояние   больного. Обычно  ухудшение  было значительным.
4. Для нормализации  соотношений натрия, калия,  кальция и магния в сыворотке крови и улучшения  состояния   больного  полезны   очень   малые  дозы  этих  элементов.

Соединить динамику показаний индикаторного графика с диагностической статикой номенклатурных названий и делать из этой эклектики лечебные выводы — дело безнадежное. Именно  график  стал для меня формой  учета  состояния организма, хотя  он  показывал не симптомы болезни, а только  нарушения  концентраций макроэлементов. Метод лишил меня привычных, наглядных  представлений  о болезни, но  позволил  выразить  состояние  больного  в числах.

В     процессе      исследований  появились     новые     странные     факты:

1. Почему малые дозы электролитов существенно повышают их концентрацию в сыворотке крови?
2. Почему   противовоспалительные лекарства лечат много болезней, не  имеющих ничего общего с воспалением?
3. Почему  микробы  безвредны  в этих  условиях? (...)

Нервная система, наиболее лабильная и дифференцированная, обладая бесконечной массой рецепторов, пронизывающих  все органы и ткани, отклоняет на себя действие лекарственных раздражителей,  трансформирует их в процесс  нервного возбуждения, которое  рефлекторным аппаратом  доводится   до  рабочих   органов.
Факты моих лечебных  исследований дают право утверждать, что лечебные составы электролитов   являются   раздражителями   нервных   рецепторов  и   качество   нервного  возбуждения в дальнейшем  не  искажается. Последующие  анализы  демонстрируют рост концентраций  электролита, введенного  с  лечебной целью. Это же объясняет влияние доз, незначительных   по  концентрации и    кратковременных по действию. Речь идет не о соотношении объемов  реагирующих  масс и  не о времени  их  взаимодействия,  а только  о моменте  раздражения, заставляющем  нервную систему изменяться в заданном направлении, по закономерностям, присущим ей самой. (...)
Перейдем  к  разбору  возникших  вопросов.
1. Почему  малые дозы этих электролитов существенно  повышают их концентрацию в сыворотке крови?
Прежде всего  уточним  факты. Для этого еще раз  обратимся к  графику. К 1 мл лечебного состава, вводимого  внутривенно, в   зависимости от показаний  индикаторного графика, добавляется   тот электролит,   концентрация которого понижена, а именно: 5,5 мг % двунормального  раствора  NaCl; К — 2,66 мг %  нормального   раствора КС1; Са — 0,2 мг % нормального   раствора  СаСЬ; Mg — 0,06 мг %  полунормального MgCl2.
Первичной  реакцией организма является  реакция  нервной системы на наш лечебный акт. Введение  в  организм  тех   же  растворов   по отдельности  не  дает   подобного эффекта. В  то же время доказано, что дополнительные,  добавочные   раздражители усиливают  действие специфического  раздражителя  неспецифической наслойкой. Таким дополнительным раздражителем  в моих  методах  лечения  служат   StNa, StK,  StCa. Еще  раз  замечу, что только весь комплекс  является  своеобразным  катализатором,  а не  отдельные  части  порознь.
Обнаружив у больного пониженную концентрацию в  сыворотке крови того или иного электролита, добавляем  к лечебному  составу   именно  этот электролит в малой дозе. Последующий  анализ  подтверждает закономерную  зависимость  роста  концентрации от нашего лечебного акта.
2. Почему  противовоспалительные   лекарства лечат много болезней, не имеющих ничего общего  с   воспалением?
Причина в том, что  первичная реакция на лечебный акт — это не реакция электролитов, а реакция   нервной системы, изменение которой  неизбежно меняет лицо процессов во всем организме. Поэтому лечебный акт не ограничивается  нормализацией только соотношений макроэлементов, но   затрагивает   другие   процессы в  организме, о которых   индикаторный   график не  дает информации. Вот почему количество положительных влияний лечебного акта значительно превышает объем  информации и лечит процессы, не имеющие ничего общего с воспалением.
3. Почему  микробы   безвредны  в  этих  условиях?
Сила раздражителя  есть степень  раздражения. Если  я  ввожу  лечебный состав и при этом не наблюдается  отрицательных  влияний  инфекции, это доказывает неспособность  инфекции преодолеть порог, определяемый  нервным  компонентом  процессов. Лечебный  состав в этих условиях   снижает  или  даже   устраняет   способность   инфекции  формировать  патологию.
Факторов, снижающих  силу  раздражителей, очень  много. Возможно,  что  их  обилие  создано процессом   эволюции  для  сохранения  вида.
Более  ста лет назад  Бернар говорил о нервной системе: «Знакомство с функциями этого аппарата, приводящего  в гармонию  явления   жизни, будет служить   необходимым  руководством при  изучении   болезней,  ибо  было бы  невозможно  следить за  сцеплением  ряда  болезненных симптомов, если  не знать заранее то  участие, которое  принимает в этом нервная система». Несмотря  на  вековой   срок, эта  лечебная   проблема  до  сих  пор осталась  нерешенной.
Фармакология  до  сей  поры  развивается  лишь  по частному  поводу.
Иное  положение фармакологии в моих  исследованиях. Ее граница не выходит за пределы электролитов  сыворотки  крови; она  должн а решать  задачи, четко  сформулированные  в процессе исследования. В индикаторный график должны быть включены и микроэлементы сыворотки крови. Для этого  потребуется  установить  их  концентрации в норме и колебания в патологии,  создание  новых  дополнительных раздражителей, удовлетворяющих  требованиям совместимости  с макроэлементами, с отделами  вегетативной  нервной системы и т. д. Здесь необходима  и  соответствующая  аппаратура, и  контакт физиологов, фармакологов, биохимиков и клиницистов.
IV.
Подведем итоги.
В первом этапе моих исследований  было  реализовано в лечебной  практике  положение  нервизма   о   целостности  организма.
Во втором этапе диагностическая статика была заменена динамикой концентраций электролитов, что отображал   индикаторный график, закономерно определяющий рецептурную пропись лечебного приема. Метод  разделения болезней по различию был заменен методом объединения  их  по сходству.
В третьем  этапе первичной  реакцией организма на действие раздражителя был признан нервный компонент  процессов.
Лечебные мероприятия, к которым  привела  меня  последовательная  логика  моих исследований, являются  электролитной  формой реализации лечебной проблемы нервизма, которая  расширяет  охват  патологических   процессов  и  позволяет  вмешаться  в две неизбежности   человеческой жизни — старость  и   нарушение гомеостатического   равновесия.
Сотни    гипотез  не  вносят   ясности в понимание процессов старения. В старости число болезней и недомоганий  так нарастает,  что диагностировать и  лечить весь этот комплекс — безнадежно. Мы  же видим лечебную задачу не в лечении этих  болезней и  недомоганий, а в нормализации   состояния    нервного   компонента   процессов,  определяющего  их развитие.
В моих  исследованиях  нормализация этих  процессов как прямая  цель не ставилась, но были получены некоторые  данные  как  сопутствующий результат  при   лечении   различных заболеваний у стариков. С ликвидацией патологического  процесса, по поводу  которого больной поступил  в клинику,  нередко больные   чувствовали себя лучше, чем до начала заболевания, бодрее,  чем  раньше, улучшалась   память, возникал   давно  утраченный   интерес  к разным вещам, и, как  правило, повышался   жизненный   тонус.
Еще древние  греки  считали   равновесие   между   внешним миром и внутренним миром человека   необходимым условием жизни. «Постоянство внутренней среды — необходимое условие   свободной   жизни организма»,— писал Клод Бернар сто лет назад. Сложнейшие обменные процессы, определяющие постоянство состава внутренней среды организма, управляются и   регулируются   вегетативной   нервной   системой. В ней сконцентрированы системы   внутренней   регуляции, определяющие   процессы  жизни.
И вот, работа этого чрезвычайно чувствительного механизма из года в год все больше нарушается факторами  внешней  среды. Напряженный  темп   современной   жизни, урбанизация и сопряженное с ней загрязнение  атмосферы   аллергенами и газами,   повышенное   потребление спазмирующих   веществ — никотина   и   алкоголя, сидячий   образ   жизни и ряд других факторов нарушают физиологический ход процессов в миллиардах  клеток  организма. Изумительно отлаженная   вегетативная   автоматика   не  может   справиться  с таким объемом работы и сдает. (...)
Для  нормализации   патологических  нарушений в  старости   было достаточно   информации о соотношении концентраций  четырех макроэлементов. Для  нормализации нарушений гомеостатического   динамического   равновесия четырех лекарств недостаточно. Естественно будет   включить в индикаторный график   микроэлементы, что значительно   увеличит число рецептурных   прописей, но   их   всегда   будет  несравнимо   меньше  числа  лекарств  современной медицины. Ведь  признаков болезней неизмеримо больше, чем макро- и микро¬элементов сыворотки крови.

В заключение хочу еще раз напомнить, что все сказанное в адрес «лечебной медицины» не относится к диететике,  механотерапии,  эндокринологии, хирургии, гигиене и иммунологии.

Замечу  тоже, что  для  всесторонней   оценки   состояния   больного   данных  индикаторного графика  недостаточно, поскольку  он  не отражает   морфологических   нарушений и клинических проявлений  болезней. Их  анализ  может показать, что  требуется  не   консервативное лечение, а вмешательства   совершенно  иного   порядка — в частности,  оперативного   или  же   интенсивной терапии  при  обострении  хронических  болезней.
ПРИМЕРЫ ИЗ ЛЕЧЕБНОЙ ПРАКТИКИ
Больной Е — а, 33 года. В течение многих лет страдает экземой, которая обостряется осенью и зимой, а летом проходит. Болезнь постепенно прогрессирует. В течение последних двух лет были периоды длительных обострений, первый из них наступил зимой. Лечился в дерматологическом институте, затем 2 месяца в санатории. Летом все явления прошли, второе обострение началось глубокой осенью. Лечили внутривенным вливанием хлористого кальция, но процесс усилился. Лицо представляло сплошную воспаленную мокнущую поверхность, кожа рук и ног в значительной части была воспалена и покрыта мокнущими участками. Зуд и боли непрерывные, очень интенсивные.
С ноября по январь сделано 8 внутривенных вливаний на основе пяти анализов сыворотки крови.
Экзематозных проявлений нет. Раны от расчесов зажили. Лечение прекращено.
Больная Д — я, 56 лет. Больна  туберкулезом   легких. В течение последнего года состояние здоровья значительно ухудшилось. Потеряла в весе больше 18 кг, аппетита нет. Резкая слабость, ходит с трудом. Температура   резко   колеблется: от 35,6° утром до 39,5° днем. Понос.
С 19.VII по 5.IX сделано 4 внутривенных вливания на основе трех анализов сыворотки крови. Поносов нет, аппетит появился уже к 8 августа. К 5 сентября прибавила в весе 3 кг, температура в норме. Чувствует  себя   бодрой.   Выписана  из  клиники.
Больная Т., 34 года.  Около 10 месяцев назад начались головные боли. Интенсивность их постепенно нарастала, приступы  участились. Спустя 2—3 месяца начались голо¬вокружения. В дальнейшем  явления  настолько усилились, что больная оставила ра¬боту. Лечилась в клинике нервных болезней, но улучшения не наступило. Причина болей, по словам больной и ее мужа (врача по профессии), не была выяснена, диагноз установлен не был. В последнее время головокружения настолько усилились, что больная падала, а головные боли сопровождались рвотами.
После 7 внутривенных вливаний лечение прекращено. Т. чувствовала себя здоровой.
Больная А — а, 23 года.  Диагноз: остеомиелит  левого  бедра. В возрасте 14 лет появилась опухоль, сильнейшие   боли в  области  левого бедра,  высокая   температура. В   клинике   сделана   операция, через месяц — вторая, еще   через  месяц — третья. В течение   последуюших   лет обострения ежегодно   повторялись. Операции  и  консервативные   методы   лечения не  помогли.
В период одного из обострений  приступили к лечению по нашему методу. Сделано 3 внутривенных   вливания. Лечение   прекращено. Больная   стала  ходить,  свищи закрылись.
Прошло 20 лет. Больная  окончила  мединститут,  работала,  обострений не было.
Больной С. Г., 15 лет. Резцом токарного станка поранил тыльную поверхность второго пальца левой кисти, сухожилие разгибателя перерезано. В поликлинике наложены швы. Кровотечение продолжается. Оказалось, что больной  страдает гемофилией. Через 4  дня  после ранения в  тяжелом состоянии  доставлен   в   хирургическую   клинику. В течение   ближайших   дней состояние катастрофически  ухудшается. Воспаление   с гнилостным распадом тканей  захватило  нижнюю часть предплечья, плечо и плечевой  пояс отечны. Гангреновый распад тканей усиливается.  Гемофилическое кровотечение продолжается, больной обескровлен.
Гемофилическое кровотечение, воспалительный процесс, захвативший область плечевого сустава, и   тяжелые  общие  септические  явления  не позволяли   прибегнуть к высокой ампутации плеча. После  пяти дней   пребывания в клинике состояние стало катастрофи¬ческим.  Приступили к внутривенным   вливаниям. В 7  часов   вечера  сделано  первое   вливание, на другой день в 11 часов утра   удалены все слои повязок, тампоны и омертвелые  ткани. Кровотечения не было. В дальнейшем  процесс   протекал  гладко и закончился выздоровлением, с ограниченным движением   кисти.
Справка,  выданная  1-м  родильным домом:
Больная Е. 3., 30 лет. В послеродовом периоде тромбофлебит  левой голени, абсцесс  легкого, выпотной   двухсторонний  плеврит,  пиэмия с температурой (колебания от 36 до 41,8е С) и потрясающими  ознобами,  длительностью  от 1 до 2 часов. Появились   отеки   обеих стоп,  которые  распространились  в  дальнейшем на голени, бедра и область  живота.6 марта   больная   переведена   для   лечения д-ру А. С. Самохоцкому.В  тот  же день произведено    внутривенное   вливание,  повторные     вливания — 9 и 12 марта. С 13  марта   ознобы   у больной   уменьшились,  самочувствие улучшилось, отечность   стала   исчезать. К 20 марта   отеки  почти   исчезли, ознобы  прекратились. С 27 марта температура оставалась в пределах нормы. Больная выписана в хорошем состоянии.
Больная К-а, 32 года. Поступила в клинику по поводу обострения хронического тромбофлебита нижних конечностей и жалоб на ноющие боли в области бедер. Больная не ходит из-за болей, нервничает, жалуется  на  бессоницу. Боли постепенно   усиливаются, отеки   увеличиваются.  После анализа сыворотки   крови   сделано   3  внутривенных  и 2   подкожных   вливания. Уж е   на   третий день после начала лечения больной  разрешено ходить. Отеки  прошли, болей при ходьбе нет. Самочувствие   хорошее. Однако через несколько  дней   появились   резкие   боли и чувство  тяжести  в   обеих ногах   (больная   много ходила по лестнице). Подкожная  инъекция ликвидировала эти явления. Через 15 дней от  начала  лечения больная выписана, общее состояние хорошее, ходит свободно, отеков и жалоб на боли  нет.  На этом я заканчиваю далеко не полную иллюстрацию применения моего метода при лечении разнообразных болезней и добавлю, что наиболее закономерные   результаты   были получены   при   лечении   эндартериитов,   септических процессов,   психозов  и   старческой   дряхлости.
 

|null

                                                         Голодный бунт микробов
Доктор биологических наук
Е.В.РОТШИЛЬД

Среди бедствий, испокон веков терзающих род людской, не на последнем месте стоят инфекции —заболевания, вызываемые бактериями, вирусами и другими  микроорганизмами. Цивилизация XX века не принесла избавления от этого зла: можно считать, что окончательно ликвидирована только одна инфекция — натуральная оспа. И потому защищенность  человека от многих других  инфекций весьма эфемерна: время от времени  нам   напрямую угрожают то холера, то дифтерия. Мало того, появляются новые, ранее неизвестные недуги. Среди них — СПИД, или  ВИЧ-инфекция, остановить   неуклонное   распространение   которой   мировое   сообщество пока не в силах.
Чем  же  объяснить такую беспомощность современной медицины? Причины  в  основном объективные. Врач, пытающийся   защитить  человека  от инфекции,  располагает, по сути дела, лишь  двумя возможностями.
Одна  из них — активизировать    иммунную  систему   организма, используя,  например,  вакцины.
Другая — нарушить   обменные  процессы, а   проще  говоря, — отравить  попавших  в  организм  микробов  антибиотиками  или иными химическими препаратами. Оба пути  несовершенны, поскольку связаны  с  принципиальными   ограничениями. И  вот  результат: многие    возбудители     болезней,    особен  но     вирусы,    успешно       обходят      преграды        иммунитета     и           малочувствительны   к   лекарствам

Итак, традиционные  методы борьбы с  инфекциями медицина привыкла реализовывать  через внутреннюю среду — организм  хозяина. А что  же  внешняя среда? Известно, что  микробы  на нее  определенно  реагируют — собственно, как и все живое. Во всяком случае, на солнечные бури они откликаются  безотказно — повышением  активности. Более полустолетия   назад   это  убедительно  доказал  наш   выдающийся   соотечественник А. Л .Чижевский. А может быть, есть и другие   реальные   природные   факторы, способные   влиять  на инфекционные болезни? Тогда дело, как говорится, за малым: обнаружить  эти  факторы  и  научиться  их  использовать  в своих интересах.
Самое   интересное  то, что такие факторы известны. К примеру, это эколого-геохимические условия, в частности состав химических элементов в пище, воде и воздухе. Все  организмы  чутко  реагируют на разнообразные изменения привычного   соотношения элементов, которые   поступают извне. Не составляют исключения и болезнетворные микробы, хотя  сведения на этот счет в  литературе   довольно  скудны. На  практике же  влиянию  геохимических и других внешних факторов на инфекции вообще не придают особого значения. И причина в том, что главным условием возникновения  болезни  всегда  считали  и считают  заражение  здорового  субъекта от больного. Такое правило, конечно, полезно  для  практического  врача, однако если иметь в виду  общие закономерности инфекционного процесса, то оно представляет  скорее  частный  случай.
Крамольная мысль? Нисколько. На  примере  изучения  инфекционных  болезней  диких животных в естественной среде их обитания (то есть в природном очаге) стало понятно следующее: болезнетворные микроорганизмы — вездесущие  спутники  животных, и  свои  агрессивные  свойства они проявляют лишь в особых условиях. Одно из таких условий, вероятно, решающее, — резкое   изменение  состава  химических  элементов  во внешней среде.
Однако, прежде  чем  такая  идея  обрел а вид  научно  обоснованной концепции, прошел  не  один десяток лет. И в течение  этого срока автор  настоящей  статьи  вместе с  коллегами  изучали в естественных, природных условиях чуму. Чуму грызунов и зайцеобразных.
Чума — как ни покажется странным, довольно обычная  болезнь  небольших  растительноядных зверьков. Они устраивают себе глубокие и сложные  норы в открытых пространствах степей, пустынь и горных лугов. В норах они живут оседло и кормятся поблизости, не отходя  дальше нескольких  десятков метров. Поэтому за развитием болезней среди  таких  животных  наблюдать  очень  удобно.

Итак, если чума в естественных условиях, в частности у грызунов, явление заурядное, то этому надо
дать какое-то разумное объяснение. Традиционная, каноническая концепция складывалась от следующих  посылок: возбудители   инфекции  непрерывно   циркулируют среди диких животных-носителей; от  больного зверька  заражается здоровый, от него другой или сразу несколько зверьков и так далее; возбудитель  инфекции  передается  при прямом контакте, через внешнюю среду или же с помощью кровососов-переносчиков — клещей, блох, комаров; этот процесс регулярно и устойчиво воспроизводится, а его  интенсивность  зависит от численности животных: когда животных много, среди них развиваются  массовые заболевания, называемые  эпизоотиями, а при  сильном сокращении числа носителей  сохраняется  лишь цепочка единичных случаев болезни.
Надо сказать, что основные этапы вот такой предполагаемой циркуляции возбудителя чумы действительно  воспроизводили в лабораторных  экспериментах. Однако никто не пытался доказать, что  этот же механизм  реализуется  в живой  природе. Иначе говоря, концепцию, которую выдвинули еще  в довоенное  время, приняли  затем на  веру как нечто очевидное, и долгое время она не вызывала особых возражений.
Шли  десятилетия, и постепенно  накапливались  факты, которые  не укладывались  в принятую схему. Непонятно  было, например, куда исчезает чумная бактерия во время многолетних перерывов между  эпизоотиями. При этом на больших территориях, где прежде чума коренилась годами, зараженных или  даже  переболевших  зверьков не могли  обнаружить  среди тысяч исследованных. Не менее удивительным  оказывалось  неожиданное  появление чумы в этих же самых местах, причем инфицированных  животных  нередко  находили массами сразу в десятках пунктов. А ведь там немногие  месяцы  назад царило полное благополучие. Не подтвердился также тезис о регулирующем значении  численности  животных: ученые  установили, что на участках с разной плотностью зверьков чумные  эпизоотии возникают почти одинаково часто. Да и работы по математическому моделированию развития чумы показывали, что даже для простого воспроизводства заданного числа больных зверьков  интенсивность  предполагаемого  механизма  передачи  возбудителя инфекций надо увеличить на 1 —2 порядка.
К концу 70-х годов  кризис традиционной теории осознавали уже многие. Вот тогда и стали обсуждать  все то, что  касалось  жизненных  циклов  возбудителей  инфекции. Например, у десятков видов болезнетворных  микробов  обнаружили  способность  обитать и  размножаться во внешней среде — в почве, на  органических  остатках, в  естественных водоемах. Кроме того, оказалось, что эти микроорганизмы  могут  длительно  обитать и  в организмах  своих  хозяев  в виде безвредных и даже полезных   сожителей — сапрофитов. Далее  с генетических и биохимических  позиций  изучили, каким же образом  у микробов-сапрофитов  формируются  болезнетворные, патогенные свойства. И в конце концов  вывод  оказался таким: свободное обитание  во  внешней среде, безвредное  сожительство с хозяином  и паразитизм (в последнем случае микроб вредит хозяину) — эти три разные, но естественные  фазы существования  одних и тех же микробов. Отсюда  уже вполне объяснима удивительная способность  чумы надолго уходить в подполье, а затем быстро активизироваться. Достаточно  допустить, что чумной  микроб  постоянно существует в природных очагах  как  обитатель почвы и сапрофит — безвредный  сожитель роющих зверьков, но в определенных условиях он становится  паразитом, то  есть  вызывает  заболевание. И  такая  концепция  не  противоречит известным фактам.
Однако, чтобы  эта  концепция  получила  завершенный вид, необходимо было установить тот естественный  фактор, под  действием  которого  и  может  совершаться  вся эта  драматическая перестройка  отношений  между  микробом  и  хозяином.
Чтобы отыскать неизвестный  фактор, надо  поначалу  представить себе его  ожидаемые свойства. В нашем случае очевидно, что  поскольку  неизвестный нам фактор каким-то образом обеспечивает переход безвредного  сапрофита в  паразита, то ничего не  остается, как признать за этим фактором способность  воздействовать  на  глубинные  процессы  жизнедеятельности  организмов. Следовательно: он  должен  влиять на  жизнедеятельность  и  микроба, и  его   теплокровного   хозяина; обеспечивать изменчивость   чумных    эпизоотий  в   пространстве и во времени; зависеть от геологических, почвенных и  других    местных условий. И   вот, если перебрать различные природные факторы, которые известны  своей биологической   активностью, то в  полной  мере  перечисленным  требованиям отвечают   только эколого-геохиминеские условия. И в  первую  очередь — состав микроэлементов в растениях, которыми  питаются  животные.
Каким  же образом  состав микроэлементов может  влиять на инфекции? Хорошо известно, что полтора-два десятка микроэлементов, содержащихся  в организмах в ничтожном количестве, отличаются   высокой   биологической   активностью. Эти   элементы,   преимущественно   металлы, входят в состав  витаминов, ферментов, гормонов и участвуют в различных обменных процессах микроорганизмов, растений  и  животных. Недостаток  или   избыток   микроэлементов во внешней среде и в   пище   могут вызвать у   человека и   животных   различные эндемические — не инфекционные — заболевания, например эндемический зоб или кариес.
Микроорганизмы не менее чувствительны к изменению состава микроэлементов среды. У бактерий изменения концентрации  кобальта, меди, молибдена, ванадия и некоторых других элементов эффективно стимулируют  или, напротив,  подавляют  размножение  и обменные процессы; цинк необходим для  переноса  генетической  информации, а железо  способствует  проявлению у бактерий патогенных,  болезнетворных  свойств.
Все  эти  факты  (в целом, повторяем, известные) не  содержали, однако, главного: влияет ли состав химических  элементов  в природе  на  саму динамику  инфекционных заболеваний — то есть на их вспышки  и  затем  долгое  исчезновение? И если влияет, то как?
Самый простой способ проверки — пойти и посмотреть все в природе, сравнить элементный состав корма  зверьков  в местах  с чумой и без чумы. Чтобы  получить четкий результат, надо выбрать участки, где  болезнь  недавно  обнаружена, обособлена  на  местности, устойчиво  повторяется. Кроме того, в каждом  случае  нужен  контроль: похожий  и близко   расположенный  участок, только без чумы. Там  и  здесь  собрать  растения, которыми  питаются  животные, провести  анализы  и  сравнить.
Итак, первая  экспедиция, конец  70-х годов. Это была чумная  эпизоотия  среди  малых сусликов, возникшая в северном  Прикаспии   после   многолетнего перерыва. И вот  результат: по  концентрации марганца,  кобальта,  меди,  цинка и  молибдена  каждый  образец растений из очагов чумы резко отличался  от  любого  из  контрольных.
В дальнейшем на протяжении  десятка лет мы  проводили аналогичные наблюдения на большой территории: в горах   Алтая и Тувы, в   песках Волго-Уральского междуречья, солончаковых  пустынях нижней  Эмбы, в песках Кызыл кума, а также  в монгольском  нагорье  Хангай. В целом массив данных по чумным очагам  включал  результаты  анализа  растений на 5-7 микроэлементов примерно из 130 пунктов. И характерным  оказалось  то, что  все  эти  наблюдения  подтверждали  первый  результат.
Вот одно из существенных заключений: заболевания  растительноядных  животных, вызываемые бактериями и вирусами, устойчиво  связаны в природе с аномальной,  необычной  для своего географического  места концентрацией   химических  элементов в  кормовых  растениях. Так, на участках эпизоотий  одних  элементов  во  много раз больше, других, напротив, резко  меньше, чем в местах со здоровыми   зверьками.
По отношению  к  закономерностям  развития  чумы все микроэлементы, которые  мы  изучали (они относятся к IV периоду  системы Менделеева), можно   условно  подразделить  на две группы. Металлы первой  группы — наиболее  характерно здесь железо — по мере повышения их концентраций в растениях  создают  более   благоприятные   условия для развития чумы, однако лишь до определенного, порогового  значения  этих  концентраций. Когда этот порог перейден, инфекционная активность  далее  почти   не   увеличивается.
Роль  металлов  второй группы, примером которых может служить цинк, совсем  иная. При их среднем  или высоком, но стабильном  для  данной  территории  содержании в  растениях зверьки остаются  неизменно здоровыми, несмотря  на то, что  по  соседству, всего в  нескольких сотнях метров, болезнь ведет  себя очень  активно даже на  протяжении нескольких лет. А вот  резкое (в 5— 10 раз) снижение  концентрации  этих  элементов  за  короткий  срок  может спровоцировать вспышку массовых  заболеваний  животных.
Интересно, что  по влиянию на вирусные  инфекции те же элементы проявляют себя иначе, чем в отношении  чумы (последняя, напомним, вызывается бактерией). Тот  же самый химизм среды, который  препятствует развитию чумы, отчетливо  способствует заражению животных вирусами клещевого  энцефалита и   геморрагической лихорадки. То  есть  если  связь инфекций с геохимическими условиями — общая   закономерность, то  проявляется  она в отношении разных болезней отнюдь не одинаково.
Ну, а в целом стало  понятным  главное: инфекционные  заболевания  животных в природе непосредственно  связаны   с местом и   временем   аномального сдвига эколого-геохимических условий среды, а специфический  химизм среды не только определяет характер течения уже возникших инфекционных   заболеваний, как считали   раньше, но  и в принципе может  провоцировать  или, напротив, подавлять эти болезни.
Казалось бы, все сказанное   выше — небольшой  шаг вперед. Это не так. Многое уже выглядит в новом   свете. Теперь  ясно, что  первооснова — вовсе  не  в акте  заражения  одной   особи другой. И еще: случаи  возникновения   эпизоотий  нельзя   объяснить   лишь  изменением  чувствительности животных. Правомернее  говорить о  повсеместном   распределении исходно безвредного микроба-сапрофита, который, однако, под  действием внешнего  фактора-сигнала может быстро активизировать  свою скрытую патогенность. И таким сигналом для чумы служат геохимические условия. Не  исключено, что такую  же роль  играют и некие   иные, пока нам неизвестные  природные факторы, а  также   техногенные   загрязнения   среды.
Да, сам по себе микробный паразитизм — агрессия микроорганизма против своего теплокровного хозяина — это, конечно, драма, причем  драма  как для первого, так и для второго. Микроб, оказывается, проявляет  патогенные  свойства  лишь в критических для себя условиях — условиях резкого  нарушения его минерального  питания. Это — как  бунт голодной толпы, которая убивает своего  правителя, не думая о трагических  последствиях  содеянного. Впрочем, как  всякий бунт, бунт микробов  можно  предупредить. И, как  ясно из  нашего  рассказа, не только репрессивными мерами. В первую  очередь  регулированием  минерального  питания. Иначе   говоря, микроб  в организме  хозяина должен  быть сытым. И там ему от хозяина должно перепадать всего, в том числе всех необходимых микроэлементов.
Так что  человеку — хозяину   многих, до  поры  безвредных микробов-сапрофитов — следует об этом  помнить. Иначе — бунт,  беспощадный  бунт  бактерий и  вирусов.

 

|Читать

      Результаты исследования, проведенного американскими учеными (University of Washington's Department of Bioengineering),  свидетельствуют, что продолжительное воздействие слабых электромагнитных полей, подобных тем, которые излучают обычные  бытовые приборы,  приводит к разрушению ДНК клеток  головного мозга. Причем даже незначительные повреждения, вызванные  кратковременными  воздействиями полей,  имеют способность  накапливаться.
Как только эти данные, полученные в ходе экспериментальных исследований, были опубликованы на страницах журнала "Environmental Health  Perspectives", всевозможные издания, в том числе не имеющие отношения к медицине и физиологии, представили  их в своем изложении под   броскими заголовками.
Редакция "МА" представляет пресс-релиз Вашингтонского университета, в отделе  биоинженерии   которого и были проведены упомянутые    исследования.
Итак, в экспериментах на лабораторных животных было установлено, что при воздействии на крыс  магнитного  поля с частотой 60 Гц в течение   24 часов происходит  повреждение, а в   течение  48 часов - разрушение ДНК клеток  головного мозга. Одновременно  регистрируются  процессы  апоптоза, или "запрограммированной  гибели" клеток, которые  саморазрушаются и  утрачивают  способность  к  восстановлению.
В предыдущих работах ученых уже были описаны подобные явления, но тогда интенсивность воздействия была в 10 раз  сильнее, а его   длительность  составляла  всего  два часа. "Эти  данные  доказывают, что отрицательные  последствия влияния магнитного  поля  могут   накапливаться, а продолжительность его  действия  имеет  столь же  большое значение, как   и интенсивность, - считает профессор Lai, автор
и руководитель работы. - Поэтому можно  предположить,   что, несмотря на то, что люди в  повседневной жизни пользуются бытовыми  приборами  короткое время (например, 3 минуты при сушке волос феном или 5 минут при бритье электробритвой), кумулятивное  воздействие   электромагнитных  полей может  нанести вред здоровью". После того как доктор Henry Lai в 1995 году   впервые   опубликовал   результаты   своих наблюдений за воздействием   электромагнитных   полей на клетки, они позднее получили  подтверждение в нескольких   лабораториях   Европы и Индии. Однако  выводы, которые  были сделаны  этими   исследователями, состояли в том, что слабые  магнитные  поля не способны   разрушать  химические  связи и потому  не могут  причинить вред живому организму.
Профессор Lai считает,  что механизм  действия  слабого  магнитного  поля, которое не обладает собственным  повреждающим  действием, в данном  случае  более  тонкий. Оно  активирует  внутри  клетки  процессы, приводящие  к  разрушению ДНК. Предполагается, что при воздействии   магнитных  полей  нарушается баланс  железа  в  некоторых   клетках, в  результате  чего в  них  повышается  содержание свободного железа,
которое и принимает  участие в химических  реакциях с образованием "свободных радикалов", разрушающих  структурные   компоненты   клеток    включая ДНК. Если  процессы повреждения ДНК   преобладают   над   процессами   восстановления,  накапливаемые   ошибки   могут  стать  причиной  мутаций с развитием  таких заболеваний, как рак. Некоторые  типы  клеток с повышенным  содержанием железа, например, клетки 
головного мозга, более восприимчивы к  влиянию  электромагнитных полей. Для  проверки  своей  гипотезы Henry Lai вводил  крысам   медикаменты, нейтрализующие свободные  радикалы или снижающие  содержание свободного  железа в  их  организме, на фоне   воздействия   электромагнитным   полем. Результаты экспериментов  подтвердили  гипотезу, показав, что  медикаменты активно  блокировали  негативное   воздействие  магнитных  полей, защищая  ДНК  клеток  от разрушения.
Сам  Henry Lai подчеркивает, что для определения  степени  негативного  воздействия электромагнитных  полей на живой организм понадобятся   дополнительные  исследования, но предварительные  данные, полученные  в ходе лабораторных экспериментов, должны просто предостеречь людей о возможной опасности.|Читать

Японский  врач К. Асаваnе предложил тест (названный его именем) для  выявления  энергетического равновесия основных  меридианов  при стимуляции теплом акупунктурных зон инь . С помощью раскаленной палочки, сделанной по специальному   рецепту из растительных и минеральных  веществ, равномерно и быстро (2 раза в секунду), методом «клева» над кожей  у основания  ногтей пальцев .рук и ног  тестируют начальные и конечные  зоны  меридианов.
При этом, пациенты в нагреваемом месте вначале чувствуют тепло, внезапно сменяемое чувством жжения. Лечебному  воздействию   подвергается  меридиан с наиболее   выраженной  гипоалгией, т. е, наиболее низкой тепловой  чувствительностью .
Чешский   врач В. Кайдаш   предложил вместо специального состава палочек пользоваться полынными сигаретами, непрерывно прогревая ими с расстояния 1 см соответствующие зоны и определяя секундомером возникновение   ощущения   жжения. Информативным  считается   расхождение во времени реакции  более чем  в  два  раза.   Лечебному  воздействию подлежит опять же меридиан, зоны которого обнаруживают наибольшее расхождение . При этом воздействие производится в зоны «тонизации» и «согласия».
По предложению Ф. Г. Портнова, для  проведения  теста  Акабане  проводят, электротермометрию  с помощью электротермометра  «ТЭМП-60», с учетом максимальной для нормативного  состояния  термоасимметрией 0,5.—0,7°С. Можно также использовать металлический проводник, подключенный к источнику электроэнергии мощностью 12 Вт .
Интересно сообщение Siqnoretti L. (1987), проводившего сравнительное исследование теста Акабане с пульсологическими   наблюдениями. По предварительным   данным между   ними выявлены значительные различия: у части больных тест указывает на полноту энергии, а   пульсологические   исследования — на пустоту (у других больных получены обратные соотношения). По мнению авторов, это может быть связано с  тем, что пульсологические   исследования   указывали   на энергетический статус, а тест Акабане—на состояние  энергетики    меридианов .
Использование в клинической практике указанного подхода позволило обеспечить более дифференцированную диагностику и лечение.
Иной подход к диагностике функционального состояния меридианов, а вместе с тем и энергетического равновесия организма, основан на изучении электрического сопротивления кожи, или, иначе говоря, повышенной электропроводности. На этом принципе основано несколько ди¬агностических методов. Наибольшую известность из  них получили метод ЦИТО, Фоля и Накатана (Риодораку). Но следует сразу же оговориться, что широкое применение последних  оказалось  затруднительным .
|Читать

Зав. отделом биоэнергетики ЦИТО А. И. Нечушкин и соавт.  предложили  еще  более  простой метод ориентировки в  особенностях  состояния   меридианов. Они  нашли, что   для   этого  достаточно  измерить  ЭКС в одних только   зонах  «точках-пособниках» (Ю-пункты). Для этого  применяли особенный комбинированный   электрод, состоящий   из   медного  электрода  площадью, примерно  соответствующей площади    акупунктурной    зоны, и электрода   сравнения — кольцевого,  располагающегося   вокруг  мерного   электрода   на   расстоянии     2,5 мм.
На измерительном приборе предварительно устанавливается  постоянный предельный ток 100 мкА. Электрод  поочередно  перемещается   по  10 сек  на   каждую  Ю-точку   всех правых и  левых меридианов. Производимые   измерения    заносятся в   протокол  и  анализируются. Каналы  точек  с  наибольшим отклонением   ЭКС   подлежат   то  или  иной  форме  коррекции .
В 1976 г. А. И. Нечушкин и А. М. Гайдамакина дополнили методику измерением в «точках-пособниках» кожной температуры. Модифицированную методику они назвали «стандартный способ оценки функционального состояния вегетативной нервной системы», имея в виду, что электрическое сопротивление кожи (феномен Фере) отражает состояние симпатического, а кожная температура — парасимпатического  отделов вегетативной нервной системы. Исследование проводится с помощью прибора  «Элита-4»,  который  настраивают на эталонную электрическую  проводимость организма данного больного. Для этого ладонные поверхности рук исследуемого обрабатывают  спиртом. После чего увлажняют  изотоническим  раствором  хлорида натрия. В правую руку  больному дают  цилиндрический электрод, соединенный с положительной клеммой, а в левую — такой же электрод, который уже соединен с  отрицательным  полюсом  прибора. После  включения прибора потенциометром  увеличивают  ток до тех пор, пока  стрелка  измерительного   прибора не отклонится до   шкалы, показывающей  ток 20 мкА. Далее, положительный электрод остается  в руке больного, а вместо отрицательного  включается  обычный  щуп для поиска зон, которым   поочередно   касаются «точек-пособников» всех  меридианов. Зона  проекции точек обрабатывается   спиртом и слегка увлажняется   изотопическим  раствором  хлорида натрия. Длительность измерения в каждой зоне не более 3 сек. Результаты заносятся в специальную карту , в основу которой положена известная карта J. Nacatani. Эта карта имеет, помимо шкал проводимости электрического тока, также шкалы кожной температуры. При  оценке  состояния  учитываются  не только отдельные  показатели по каждой из шкал, но  и  взаимное  расположение средних  значений  параметров .
    На основании более 1000 исследований, проведенных по данной методике (свыше 48000 измерений) у здоровых и больных с различными заболеваниями, авторы утверждают:

1. Показатели  электрической кожной  проводимости и кожной температуры, определенные в одной или нескольких акупунктурных зонах  энергообмена, отражают  характер  патологического процесса в области   соответствующего  сегмента   или связанной с ним физиологической системы.
2. Низкие  значения показателей указывают на истощение соответствующих систем организма, высокие, наоборот, на  их  возбужденное  состояние.
3. Если область средних значений температуры расположена выше области электрической кожной проводимости, следует думать об общем  превалировании  парасимпатикотонуса, если  же наоборот — о симпатикотонии.
4. Расположение всех показателей кожной температуры и электрической кожной проводимости « области нулевых значений указывает на полное истощение вегетативной/ нервной системы и прогностически   крайне   неблагоприятно .

|Читать

Доктор биологических  наук   Е. БУРЛАКОВА,  заместитель  директора  Института биохимической    физики    им.  Н. М. Эмануэля     Российской   академии  наук.

Об антиоксидантах  сегодня  знают   все. О  них  пишут не только  в   научных  и  научно-популярных журналах*, но и в газетах, говорят   по   радио  и  телевидению. А   ведь еще  четверть   века назад   медики и биологи об антиоксидантах даже слышать не хотели. Помню, в начале 1970-х годов я выступала с докладом перед большой аудиторией фармакологов. Меня спросили: "Неужели  вы всерьез считаете,  что можно  давать  человеку в качестве лекарства вещество, которое   предохраняет  от   окисления резину?" Я ответила, что   если   вещество  не токсично, то - да. В зале раздался   снисходительный   смех. Сейчас   лекарства   с    антиоксидантным  действием, в том числе те, что разработаны  в  Институте    химической    физики  им. Н. Н. Семенова   и  в    Институте     биохимической      физики  им. Н. М. Эмануэля, занимают    достойное   место  в   практике  лечения ожогов, инсультов,  инфарктов, заболеваний  сетчатки.
А   начиналось   все  с   лучевой  болезни. Кадры   кинохроники,   запечатлевшие   жертв  атомной   бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, произвели   на  меня  тяжелое   впечатление, и я  стала   интересоваться   научными   исследованиями в   области радиационной   биологии. Оказалось, что в развитии   лучевого   поражения    есть несколько   особенностей, и  одна  из них - период  мнимого благополучия. У тех,  кто  выжил  после  взрыва бомбы, вначале  не было  заметных   изменений  здоровья, но потом    болезнь   развивалась   очень быстро. Это напоминало   ход разветвленной  цепной реакции, заканчивающейся   взрывом. В   1954 году   профессор биологического   факультета    МГУ Борис   Николаевич  Тарусов   опубликовал  книгу   "Основы биологического действия радиоактивных излучений", в которой   высказал   гипотезу, что развитие лучевой  болезни связано  с цепной   реакцией   окисления   жиров  клеточных   мембран  и что   продукты   этой  реакции   токсичны  для  клетки.
Цепные реакции были основным предметом исследований кафедры химической кинетики химического факультета МГУ, где я   тогда   училась. Возглавлял    кафедру академик  Николай  Николаевич Семенов, получивший   Нобелевскую премию  как раз за  открытие  цепных  реакций. Благодаря  гипотезе   Тарусова   мне   разрешили   выполнять дипломную   работу по теме,   связанной  с  лучевой болезнью. Для  начала следовало   выяснить, какие  продукты  образуются   при   облучении   жиров (липидов) и насколько они вредны для живых организмов. Модельный    эксперимент   был   поставлен   с рыбьим жиром. Сотрудники   кафедры   говорили, что   никогда не забудут   мою дипломную   работу - из-за ужасного запаха. Мы  заметили, что   облученный жир и не   облученный,   но окисленный до определенной   степени,   одинаково   токсичны.   Отсюда   вытекал    практический   вывод: если  перед   облучением   снабдить   животных   антиоксидантами - веществами, которые   взаимодействуют  со   свободными   радикалами и   тем самым   обрывают   цепные   реакции, то   удастся   затормозить   окисление   липидов и   появление   токсических   продуктов. И действительно, как природный   антиоксидант   токоферол, так и   синтетические    антиоксиданты  увеличивали   среднее время  жизни облученных   животных   в  наших  экспериментах.
Принципиальное   значение   этого   открытия   связано   не только с тем, что  мы  впервые в мире ввели синтетические    антиоксиданты   животным, чтобы   защитить    их   от облучения, хотя и это было новым словом   в радиобиологии. Главное – мы   выбирали   вещества   не по   их   строению   и  не    по   принадлежности    к   какой-то    химической   группе, а  по способности    взаимодействовать со свободными радикалами.   
Исследования химии и биологии  антиоксидантов  развернулись в Институте   химической   физики РАН. Оказалось, что свободные   радикалы   участвуют   в развитии   не только лучевой болезни, но и многих других заболеваний, в   частности    рака. А это означало, что   с помощью синтетических   антиоксидантов можно тормозить   свободнорадикальные    реакции и тем  самым   лечить болезнь или   хотя бы   замедлять ее ход. Антиканцерогенный    эффект антиоксиданта    дибутилокситолуола    впервые    в мире обнаружили    Н. М. Эмануэль и    О. С. Франкфурт. С 1970    года    начались   исследования    антиоксидантов     как   факторов, замедляющих    процесс    старения. Странно,    что    сейчас идея применять    антиоксиданты    в   геронтологии подается    как новая и   ее   авторство     приписывается совершенно иным    людям.

Против  первых  работ по антиоксидантам   и  свободнорадикальным    реакциям в  живых системах   ополчились   ученые    разного   рода: и биологи, и медики, и   некоторые     химики и физики. "Свободнорадикальные    реакции   не   могут развиваться    в живом    организме, потому    что они     неуправляемы, а       для      живого    организма     обязательна    возможность   точной   регуляции", - утверждали   наши   оппоненты. Даже Николай     Владимирович    Тимофеев-Ресовский     говорил, что если     бы такие    реакции     шли в    организме, то    человек   взрывался   бы, идя   по улице. Конечно, эта    была   шутка, но она в определенной    степени отражала   его точку   зрения.
Все   возражения   и   скептицизм   со   временем    были   сняты. Само   развитие   биохимии и биофизики     антиоксидантов    шло по пути утверждения  этого  направления. Следует  добавить, что советские   ученые    стали пионерами    в    области      свободнорадикальной    биологии, и многие,    если   не   все, полученные    в то     время     данные    сохраняют   свою ценность и по сей день.

Сейчас  можно   с уверенностью    утверждать, что   появилась  новая   наука - биология свободных радикалов. Уже   никто   не   сомневается в    том,  что антиоксиданты   играют   важную   роль в жизни   нормальной    здоровой клетки. Это    универсальные     регуляторы     состава,    структуры     и     активности       клеточных       мембран. Синтетические   и   природные     антиоксиданты   нашли   применение   в    кардиологии   , в   онкологии,   в  лечении     нейродегенеративных  и   многих   других     заболеваний. Их    используют в сельском      хозяйстве    как стимуляторы роста   растений и  средства     для    профилактики    и лечения     заболеваний у   животных и    птиц. Появилось понятие "биоантиоксиданты", которое    объединяет    вещества,   проявляющие    антиоксидантные     свойства не только "  в     пробирке" (то есть в модельном эксперименте), но и в живом организме.

Повторное  "открытие"   биологического   действия   антиоксидантов  на Западе в 1980-х годах   стимулировало    вал     научных    исследований    на эту тему, за которым  нахлынула    волна коммерциализации    результатов. К сожалению, в этом потоке едва не утонули важные закономерности, которые   необходимо   учитывать при   использовании    антиоксидантов     в    лечебных    и      профилактических целях. Антиоксиданты,     несмотря    на     свою универсальность, не панацея, а очень тонкий    регулирующий    инструмент.

Эффективность    антиоксидантов    зависит    от дозы    препарата не линейно. В больших концентрациях антиоксиданты начинают действовать в обратном направлении и не тормозят, а, напротив, ускоряют свободнорадикальные    реакции. Дело в том, что,   взаимодействуя    со   свободным    радикалом, антиоксидант   сам    превращается    в    радикал,    только    менее      активный. Пока   таких   радикалов   мало, они    не опасны для организма. Но    если   их    накапливается   слишком   много, вклад   в  окисление   становится    весомым. Многое зависит    от    стадии    болезни, характера       свободнорадикальных      процессов и   начального   уровня      антиоксидантов   в организме. Например,    одни и те же дозы   антиоксиданта   могут   тормозить    канцерогенез   на   начальном    этапе  и    усиливать     рост      опухолей    на более   поздней   стадии   болезни.

Универсальность свойств  антиоксидантов   и возможность   положительно  влиять на течение самых разнообразных   нормальных   и    патологических  состояний    оборачиваются    необходимостью   точно знать   природу      радикалов, которые    вызывают    неблагоприятные    изменения,    концентрацию    и физико-химические   характеристики     антиоксидантов   и   время,  когда   их    надо   вводить в    организм. Неправильный      подход    к     антиоксидантной     терапии может    привести к    отрицательным    результатам и    тогда    "блеск" успеха   сменится   "нищетой"   поражения.

В живом   организме    действует     физико-химическая   регуляторная система,   которая   поддерживает необходимый    уровень    свободнорадикальных    реакций, регулирует   обмен   мембранных липидов и скорость    расходования    антиоксидантов. Как    работает эта   система? Если уровень  антиоксидантов    по каким-то причинам   повышается, то процессы окисления   в клеточных  мембранах    замедляются. В результате  мембраны    обогащаются     ненасыщенными     липидами, которые   окисляются    легче, чем   насыщенные. Увеличение     окисляемости   ведет в свою очередь к более быстрому   расходованию    антиоксидантов, и все    параметры    возвращаются   к норме. Если концентрация     антиоксидантов    падает, то    процесс    идет в    обратном   направлении,   выводя   клетку на   оптимальную   скорость    окисления. Существование   такой     системы   регуляции    обнаружено     практически    во всех    изученных   внутриклеточных   и  клеточных   мембранах      клеток животных, растительных   организмов и   микроорганизмов. Изменение   состава   липидов   и степени их    окисленности   приводит   к    изменению    текучести различных    слоев     мембраны. А это   влияет   на    активность   связанных с    мембраной     белков - ферментов,  рецепторов. Процесс    релаксации системы к нормальному   состоянию    может    занимать   от   считанных   минут   до  нескольких   суток.

Радиация и другие   повреждающие факторы могут    вызвать   сбой в этой хорошо отлаженной    системе    регуляции. Например, при    лучевой    болезни    происходит    разрыв      связи    между    процессом     окисления    и  окисляемостью      липидов, что не позволяет      системе      вернуться    к норме. При развитии      атеросклероза       система    работает     в   нормальном       режиме на    первой стадии болезни. Введение   больным   на этой   стадии   антиоксидантов  устраняет      нарушения   в   клеточной    мембране. А вот    на    третьей     стадии процесса   происходит   разрыв     связей в системе и    необходимо    назначение      по      крайней     мере    двух   различных    препаратов, один     из   которых    влияет на   скорость    окисления, а    другой   нормализует   состав   липидов.

Возьмем   в   качестве примера  болезнь   Альцгеймера. Большое    число   исследователей   разделяют точку   зрения, что    окислительный     стресс     может   быть    либо      основной      причиной    этого    нейродегенеративного    заболевания, либо       важным фактором   гибели   нейронов. Исследуя механизмы   болезни   Альцгеймера, мы    выявили   разрывы    связей в    регуляторной    системе. Если у     здоровых    людей п   ри    усилении     перекисного     окисления    липиды обогащаются     более    устойчивыми к        окислению     фракциями,   то   у  больных, напротив,    увеличивается    доля    легко   окисляемых жиров. Такие жиры   имеют    меньшую   вязкость,   становятся     более   текучими, и   в    результате   нарушаются    функции     связанных    с мембранами    белков. Возникает    дилемма - как лечить? Если    применять    антиоксиданты,    вязкость    липидов   станет    еще   меньше, а это плохо   для  мембранных     белков.  Если    же    назначать     вещества,    повышающие    жесткость     мембраны, то   ухудшится    работа   рецепторов,    чувствительных к ацетилхолину – медиатору    нервных    сигналов. Мы    нашли    выход: синтезировали "гибридные" молекулы, содержащие    в   своем составе   части, ответственные   за    блокирование     ацетилхолинэстеразы (фермента, разрушающего    ацетилхолин), за    антиоксидантную      активность,     за   локализацию     молекулы     в    мембранах. Именно такие соединения  в   определенных   дозах   проявляют   нормализующий   эффект.

Изучая систему регуляции в целом, можно определить, в каких случаях следует обойтись одними только антиоксидантами, а    в   каких    требуется    комплексная    терапия, в которой   помимо   антиоксидантов    применяются и другие    биологически    активные   вещества. В определенной степени это требование   может    быть удовлетворено     благодаря   синтезу    гибридных     химических    соединений,    сочетающих     антиоксидантную активность   со способностью    к     структурным    взаимодействиям     с    биосистемой. К   такому    типу    относятся  так называемые    поплавковые    соединения,   которые      прикрепляются     к поверхности     клеточной мембраны, то есть оказывают лечебное действие    именно   там, где это    необходимо. Такие лекарства обладают широким спектром биологической     активности - антимикробной, антивирусной, анальгетической и т.д.

На  мой   взгляд, перспективы   дальнейшего   исследования и применения    антиоксидантов   во многом связаны с   их активностью   в  малых  дозах. Интерес к   малым   дозам    вспыхнул, когда    сотрудники   Института   биохимической физики РАН   вместе с    коллегами    из Института    психологии РАН, изучая влияние   антиоксидантов    на   электрическую    активность    изолированного   нейрона    виноградной улитки, получили    весьма    неожиданный    результат. Первоначальная    доза препарата была довольно токсичной, поэтому   пришлось   перейти    на  менее    концентрированный     раствор. Доза    на    четыре    порядка     ниже    первоначальной    оказалась не    только менее токсичной, но   и   более     эффективной. Дальнейшее    уменьшение    концентрации     привело к    еще   большему росту эффекта, он достигал максимума, а затем снижался.

Оказалось, что подобный эффект    не  частный случай, а довольно   распространенное    явление. Его   дают    антиоксиданты    различного    строения,   противоопухолевые    агенты,   радиозащитные   препараты,   ингибиторы и    стимуляторы    роста     растений,     нейротропные     средства, гормоны, адаптогены,   иммуномодуляторы,    детоксиканты, а также   физические   факторы, в      частности   радиация. Уровень      биологической   организации, на   котором   проявляется   действие   сверхмалых     доз     биологически    активных     веществ, также     весьма     разнообразен - от макромолекул, клеток, органов    и   тканей до   животных,  растительных     организмов и    даже    популяций. Природа этого феномена   пока   не  вполне ясна. Возможно, следует    искать аналогии  с воздействием   пахучих   веществ   и  феромонов   которые животные  способны   чувствовать  в ничтожно малых концентрациях.

Несмотря    на  множество  неясностей, изучение     действия     малых   доз   антиоксидантов   обещает   большие     перспективы   в    практическом    плане. Взять   хотя    бы   защиту от продолжительного    низкоинтенсивного    облучения. Классические     радиопротекторы    в    таких    случаях   мало    эффективны:
во-первых, из-за токсичности их нельзя принимать длительное время, а
во-вторых, радиация   низкой   интенсивности   действует  на    организм    иначе, не так, как высокая   однократная      доза.
      Не менее   интересна задача применения   антиоксидантов   в малых   дозах в геронтологии, а также   в   профилактике онкологических заболеваний.

Будущее антиоксидантов и новый всплеск интереса к ним связаны, на мой взгляд, также с установлением роли антиоксидантов  в   экспрессии   генов, их   влияния на  стабильность   генома. Ведь   свободные   радикалы, как теперь считается,   регулируют    активность   генов, а   значит, на   этот   процесс   можно   повлиять с помощью антиоксидантов.
|Читать

Эксперименты на мышах, проведённые учёными из Медицинского центра Рочестерского университета, Медицинской школы Бостонского университета и Национального института по изучению диабета, болезней почек и органов пищеварения (все — США), показали, что положительный эффект акупунктуры обеспечивается выделением   нейромодулятора   аденозина.
Аденозин   обладает  противовоспалительными   свойствами, участвует  в  регулировании цикла   бодрствования   и сна и может   воздействовать на сердце. Кроме того, это вещество   проявляет   себя  как  природное  болеутоляющее.
Авторы предположили, что введение игл в тело и манипулирование  ими  вызывают микроповреждения   тканей, сопровождающиеся  выделением  аденозина. Истинность этой гипотезы   была доказана в первом эксперименте  на мышах, которым   иглы ставили в одну из хорошо известных точек на задней   конечности  рядом с коленным суставом и аккуратно  поворачивали  каждые  пять минут. Как  показали  результаты исследования образцов  внутритканевой   жидкости, за  30-минутную процедуру   локальная концентрация   аденозина  увеличилась  примерно  в  24 раза.
На следующей стадии исследования моделировалось воздействие иглотерапии на действительные  очаги   боли. С  этой  целью  в задние  конечности  животных вводили так   называемый   полный  адъювант  Фрейнда (вещество, способствующее развитию воспаления) или   лигировали   седалищный  нерв. Такие   манипуляции заставляют мышей  отдёргивать  лапу  при   воздействиях, которые  здоровым   грызунам  не доставляли    бы  никаких  неудобств; в  опытах  роль   этих  воздействий  играла металлическая  нить, с некоторой  силой  прижимаемая  к конечности, и излучение маломощного лазера.
Применение иглоукалывания в двух указанных случаях сделало конечности мышей менее чувствительными. Акупунктура, однако, теряла свою эффективность при нарушении действия    рецепторов   А1, которые   необходимы   для  функционирования  аденозина. Значимость   роли  последнего   подтверждает  и то, что   аналогичный   иглоукалыванию эффект   давало   введение  агониста   рецептора   А1    циклопентиладенозина.
В завершающей серии экспериментов учёные продемонстрировали возможность увеличения  длительности   действия  иглотерапии  с  помощью   противоракового препарата    дезоксикоформицина. Он   изменяет  время  выведения  аденозина  из ткани и соответствующим  образом  расширяет   период  обезболивания.

|Читать

По весьма древним  преданиям, которые  позже нашли  отражение в греческих мифах, сын царя Крита Адонис был смертельно   ранен  кабаном во   время охоты в отрогах Атласа. Из капель его крови на месте гибели вырос прекрасный  цветок  анемона. А   через  три дня  Адонис возник   снова, словно ниоткуда. Цветок анемона - это аллегория  превращений  человека, но сами факты   чудесных  возрождений   и есть   основа   народных преданий.

                                                     Случай в тайге

                                                                                    Явление     Адониса

Хочу рассказать  о  случае,  который я   бы   назвал  случаем   массовой    галлюцинации. Свидетелем,  наряду  с     другими,    был    я     сам – в  1958    году  в   конце    августа   в  селении   Усть-Тырма    на    реке    Бурея,   притоке    Амура. Наша     группа  в     составе   четырех    крепких   парней   готовилась  к выходу  в   тайгу   на    поиски   женьшеня. За   день до  выхода к нам   пришел   молодой   сухощавый  мужчина   и   представился    Николаем    Зазюлиным,   геологом   из   экспедиции по разведке    полиметаллических    руд   в  районе    хребта    Урана. Геолог   очень   понравился   нам. Он   стал     рассказывать    о своей   работе  и   о    том, какими    сокровищами   должны    обладать    недра этого    хребта. Никель    с серебром,   платина,    лантан, и   все   это лежит  на   глубинах   не более    480    метров. Он   растолковал    нам,   что    сам хребет – это   не   цепочка   возвышенностей, а    обычная     равнина    в       слоях       надземного     пространства:    непрерывная     цепь     месторождений    создает      перераспределение      гравитационных     сил    на   поверхности  Земли, Нам    Николай    показался     человеком,    влюбленным     в    свое  дело, и    мы    решили,  что     неплохо   было   бы    взять     его   с   собой. Слово   за    слово, и   он     согласился:    дескать, он   в    отпуске,    денег    на отдых  в    Сочи    нет – почему   бы   не   воспользоваться    нашим         предложением?    При   этом   он    сказал, что    сами   заработки     на женьшене     его    не    интересуют, ему     просто   интересно    побродить     вместе   с    нами   в   тайге.
Наутро,    еще  до   восхода      солнца,     мы   собрались   на   берегу   Бурей, погрузились    в моторную   лодку     одного   из    старожилов    селенья,   чтобы    подняться   вверх    по течению   реки, а   затем   в      40    километрах    северо- восточнее   свернуть    на  север   в   левый    приток   Бурей,  подойти      поближе      к    хребту   Урана. К     двенадцати      дня    мы    уже      были  на   месте. Двинулись   в  тайгу. У   каждого    за   плечами    груз    килограммов    под    сорок,   у    Николая,   нашего    нового   знакомого,   тоже      увесистый      рюкзак   с     верхом    из   коровьей   кожи с    шерстью. Ценная     вещь – во    время   дождя   поклажа   остается   сухой. Этот    рюкзак    был   все  время    перед     моими     глазами,    потому      как   Николай     всегда   шел   впереди    меня. Когда   мы   сели     передохнуть  и    перекусить,   Николай    достал    из   рюкзака   две   банки   тушенки,   аккуратно    вскрыл   их    крохотной     машинкой     с   поворотным    механизмом   и   передал    нам.
- А ты, Николай? - удивился я.
- Я  еще   не   проголодался. И     вообще  ем   очень  мало, - ответил он.
Потом    он     отказался    и   от   ужина. Но  когда   я спросил  его, отчего  это
Он     все    еще     не   проголодался,   сказал, что   уже    поужинал.
- Как? – вырвалось   у  меня.
- Позавтракал     сырыми     птичьими    яйцами. Нашел    гнездо,  когда  ходил    в   кустики  до   ветру.
- Ну, брат, ты силен! И    часто     находишь    такие    гнезда?
- Не    часто,  но,    когда    надо,   нахожу. Сами   понимаете: надо - значит,  надо! - и он   рассмеялся    настолько    заразительно,    что   мы     загоготали     вслед    за     ним. Когда     же  мы    влезли   в    лямки    своих     рюкзаков,   наш  старший     спросил    его:
- А   женьшень   ты     находить     умеешь?
- Ну, если  надо, Ферапонт   Семенович, то найду. Думаю, что вон под теми невысокими деревцами    он    есть,    место    подходящее.
Мы    свернули   немного в   сторону    и   не   дальше,   чем  в     80 метрах, нашли   восемь  растений,    из    которых    четыре      были   пригодны   для     сушки. Но    только    было  начали   выкапывать  корни,    как   услышали:
- Не   стоит   спешить, - сказал    Николай, - я  вам   найду  корни  постарше.
И  мы  сразу  же  поверили   ему... В  тот  день  мы  нашли   не   менее  28  великолепных  экземпляров    женьшеня.
Вечером   у   костра, когда    мы,    воодушевленные    своими успехами,   судили-рядили - отчего же    столь    медленно    растет     женьшень,   Николай      вдруг     сказал   без   всякого    нажима:
- Да     нисколько   не    медленно. Дело   в   том, что     оно    появляется,  словно    из   ниоткуда,    на 4-6 дней,   а   затем    снова     исчезает   на      три     с     половиной    месяца. Я   постараюсь   показать    вам,  когда     оно      исчезает... Вот   оно   есть ,   есть,   есть, а   потом,   раз, и  его   нет.
- А   что   говорит   об  этом   наука? – спросил    Ферапонт.
- А ничего  не   говорит. Наука    отрицает   факты, если   они   не   подтверждают  теории   ученых. Так  что   все то, о чем   мы   сейчас  говорим, науке      совершенно     неизвестно, это    известно   лишь    таким   натуралистам,  как     мы. Так   называемые     ученые     сидят  в    своих   кабинетах и   высасывают  из   пальца   свои   теории, а   мы    ходим,   наблюдаем,    размышляем.
Мы   немного    поспорили,   заступаясь   за   науку, потом    легли    спать.
Еще  через   пять  дней   мы  собрали   столько    корней,    что   решили    возвращаться. Тайга   не любит     алчных    и    ненасытных. К  этому   времени   Николай    Зазюлин    передал    нам   все   банки   и   шел     почти     налегке,   собрав    в   свой    рюкзак   немного     образцов    камней
Мы  шли  обратно  напрямик  к  реке, чтобы   в каком-либо  становище   взять  лодку   и    добраться   до   Усть- Тырмы. Николай  то отходил    в   сторону, то    забегал    вперед,   подолгу    что- то   рассматривая     на  земле,   на   коре    деревьев,   подбирал   камни. На   второй   день    обратного    пути, когда   мы    остановились   на время     обеда  и отдыха, он отошел    за   гребень  холма. Был   неподалеку, и  мы  слышали,   как  он    разбивает   молотком   образцы    пород. О его пропитании     мы   не   беспокоились:   он    всегда   был    сыт    птичьими     яйцами.
И   здесь  случилось    несчастье. Мы    немного     прикорнули,  а  когда    проснулись, щелканья    откалываемых   камней   не услышали. Бросились    к   гребню и   увидели   Николая    лежащим   навзничь, почти без одежды,   с   перегрызенным   горлом. Должно   быть, это   была    работа    тигра. Но    почему    тигр   решил напасть    на нашего    натуралиста - непонятно. Не  должен   был   он это делать. Ведь   Николай   был  без   ружья, а  тигр   хорошо    знает,   что  человек    без   ружья - не    охотник   и   не   враг, ведь  он не    разоряет  его  угодья. И потом, не   только    странно,   но   и   подозрительно: ведь  с   тела  Николая   была   снята   почти   вся   одежда. Значит,   что   же - сначала      тигр, а    потом    хунгуз? Но  откуда  им  здесь  взяться? Может   быть,  местные    китайцы?

Решение   было  единодушным. Вырубить носилки и в две смены нести тело Николая к реке, а там   как-нибудь   нам   помогут  добраться  до Усть-Тырмы. Но, пока  мы  вырубали   жерди, плели   лежак  из  лозняка,   тело   Николая   исчезло. Исчезло   без   следа, не  осталось  даже   пятен  крови  на  траве. Мы  потратили   на   поиски   остаток  дня  и    заночевали    на  этом  месте, разложив   огонь  на вершине холма. Было жутковато, но   мы   на  что-то   еще  надеялись.
Наутро  продолжали    путь  и к  ночи   следующего  дня  добрались  до  дома. На душе у всех было скверно. Как же так, пошли    впятером, а  вернулись, оставив   одного  там? Да и   объяснения   в   сельсовете  не сулили  нам  ничего  хорошего. Но,  главное,  конечно, мы сожалели   о   Николае. Но  когда  мы  вошли  в   дом   Ферапонта Семеновича, на  место   нашего    сбора, мы     увидели    сидящего    за   столом   в  окружении     семьи    Ферапонта, кого   бы  вы   думали... самого   Николая   Зазюлина. Он    был  таким   же, как    обычно, и, увидев нас,   весело     засмеялся.
- Куда это вы запропастились? Я уже два часа сижу здесь, жду вас!
Мы   выронили     рюкзаки и,   потеряв    дар   речи, с  минуту    смотрели   на   него.
- Николай? Живой? Ты? – наконец    вымолвил    Ферапон  Ну,   конечно же, я! А кто же еще? - он  было рассмеялся, но  потом,   глядя   на наши    озадаченные   лица, спросил с   недоумением: - А почему   вы  так на меня   смотрите?
- Но ведь ты же... там... за холмом! - сказал кто-то.
Это    вы  о    нападении     росомахи? О, это   долгий    разговор. Скажу только: хотела   задушить, но   не смогла. Ведь    я   считаю     себя    очень    нужным    для     всех.
- Это    верно, - смутившись, молвил   Ферапонт. - Мы через  два  месяца   выделим  тебе  твою  долю,   съездишь  в   свои    Сочи.   Отдохнешь.
Да    вы    что,  мужики? Никакой  доли   мне   не   надо, а  Сочи  и   подавно. А   вот о   том, что  вы  видели, давайте    помолчим. Идет?
Организовали    небольшое    застолье. После   второго    стаканчика  начали    спрашивать Николая:   когда  мы  встретимся    с    ним   опять? И    он    совершено     бесхитростно     сказал:
Давайте   встретимся    в  декабре,   числа  16-го. Я    поведу    вас  к   хребту    Урана  собирать  лазурит.
Но    разве  можно   найти  лазурит  под   снегом? – осторожно   спросил  Ферапонт.

Отчего же нет? Мы  же не  будем    искать  его   вслепую. Я   знаю  верное   место. Расчистим   площадку  и   будем разрабатывать    слой    синевато-красной     глины. Глину, скажу   я  вам, летом    брать    трудно, а  зимой  можно. Тоже нелегко, но    все  же    несравненно    легче,  чем     летом. И  мы  снова  ему   поверили.
Потом   я  пригласил   его   отдохнуть   на   несколько  деньков   у  меня, Хорошие  это  были  дни. Николай    рассказал    немало    интересного. Он   видел   все   окружающее    совершенно    в  ином    свете,  чем   все    мы. Когда  я,  не     сказать, чтобы    прямо,  завел    разговор   о чудесах,  которые     никто  не  может    объяснить, он   вдруг    спросил,  знаю   ли  я,  кем    был  в свое  время   Адонис? Конечно, я  не  знал. И  он  рассказал    мне   странный    сюжет, который    надо   бы  изложить   так.
Адонис, по   ранней    греческой  мифологии, был   сыном   царя  не Кипра,  а   Крита. Но   царь  Крита   был  не    царем, он   был    императором    Средиземноморского   содружества   наций   и  настоящим   божеством   народов   всех   прибрежных    стран. Адонис  не   был   наследником   императора    должность   императора   никогда   не бывает    наследной, - он    был    просто   очень    красивым   юношей,    никто   из   смертных   не     мог сравниться      с    ним    в    красоте. Но   не   все столь   просто   было   в старину,   как   не   просто   и   ныне. Никогда   в   семьях   императоров   не     рождались  обычные мальчики    и    девочки - все   они  были   озарены   сиянием божественной    личности      императора. Таким     был    и Адонис, хотя  и   был  он, казалось  бы, всего   лишь   отважным  охотником   на   львов,  медведей  и  тигров.
И вот этого   необычного   юношу  полюбила   сама богиня любви - Афродита, позабыв   ради него   и  Патмос, и   цветущую     Киферу,   и   даже    сам    Олимп    с    его   славными      небожителями. Целыми     днями    она   охотилась    вместе   с   ним   на    лесистых   отрогах   Атласа,   царапая   свою    нежную   кожу    о   колючки   терновника  и  раня  ноги на  острых  камнях.
Однажды  она  нашла  тело  Адониса,  растерзанное   клыками  кабана.  Люди были уверены, что  Адонис  погиб, и  лишь  цветок  анемона,  выросший   на   политой   его  кровью       земле,    стал памятью  о   прекрасном    юноше. Но    цветок    не    был    Адонисом,  он    был   лишь напоминанием    людям  о   нем. А  когда  люди    помнят  и    не  желают  смириться  с   потерей,  они   вновь    возвращают     потерянное. Поэтому   Адонис   не   умер, он    как – бы   выбросил     из  своего    биополя    поврежденное     кабаном    тело  и     вновь   вернулся    в  мир    через  три-четыре дня. Но  люди,   считая    его  погибшим, всегда    сожалеют    об   этой    утрате. И  пока  они   будут   помнить   и     сожалеть    о    нем, он    всегда    будет    возвращаться   в   их   мир.
- Но, Николай, почему   же    тогда    не    возвращаются   в    наш   мир   все   другие, те,  кого  мы любили,    уважали,    об     уходе    которых   сожалеем?
- Возвращаются! Но   возвращаются   по-разному. Одни   возвращаются    через   год,  другие     через     480 лет. Возрождаются     часто     в    другом     облике     и   не    всегда   в   семьях     своих родных. А   некоторые  не   возрождаются   вообще, но   просто сбрасывают  свое  поврежденное или     изношенное   тело    и    возникают   опять  и  опять,   подобно   Адонису, на   основе  собственного     прочного    биополя, в  том  же  виде, в   котором   существовали  до   своей  видимой  гибели.
Через два дня после этого памятного разговора Николай сообщил, что ему пора: не сегодня-завтра   их   экспедиция   приступит  к  бурению    скважин. Я проводил  его  до берега Бурей и, каюсь, здесь  напрямую    спросил: убила   ли   его   тогда   росомаха или   нет, там, за   гребнем   холма? И он, человек, который  столь часто и   весело  смеялся, снова   став   серьезным,  сказал:
- Ну,  конечно  же,  не   убила, хотя,   в  понимании   обычных  людей, я   двое суток не был живым. Но   на  деле   я не   был  мертвым, потому    что  смерть   для     настоящих   людей, похоже, не    существует. На     нашем    белом    свете, друг    мой,  не   все   так   просто.
Я   согласился   с ним: конечно   же, не   все   так просто.
                                                                                                                      Леонид   Русак.|Читать

Гомеопатия- не утихают споры вокруг непонятного, но все-таки нередко помогающего метода лечения. Его противников и сторонников посадить за «круглый стол» нереально — стол тотчас станет «острым». Тут еще год назад промелькнуло сообщение в печати; французскому ученому удалось открыть «память» воды. А раз вода «помнит», что в ней когда-то было растворено, то вот и научное подтверждение действенности малых гомеопатических доз. Нашим читателям, наверное, будет небезынтересно узнать, в чем суть разногласий между сторонниками и противниками гомеопатии, как в ней обстоят дела сегодня, и что же произошло с той сенсацией; «помнит» вода или нет!

                                                              О  ГОМЕОПАТИИ   И   АЛЛОПАТИИ

                                                         Доктор медицинских   наук   А. УСПЕНСКИЙ,

 
                                                                           СУЩНОСТЬ ГОМЕОПАТИИИ

Интерес широкого круга читателей к гомеопатии объясняется не только тем, что гомеопатию представляют как особый способ врачевания. Мало ли известно особых способов: акупунктура и прижигания, дыхательная гимнастика и лечебное голодание, бани и комплексы физических упражнений и т. д. Интерес к гомеопатии подогревается в основном тем, что ее вольно или невольно, но обязательно противопоставляют так называемой официальной медицине. В чем же суть разногласий между сторонниками и противниками гомеопатии?
Вот что пишут о своем предмете гомеопаты! «Гомеопатия, будучи непростой терапевтической системой, имеет единый принцип назначения  лекарств — принцип подобия. А следствие — это применение веществ в малых дозах. Смысл принципа подобия заключается в том, что для лечения назначают малые дозы тех самых лекарственных веществ, которые в больших дозах вызывают у чувствительного здорового человека сходные симптомы». Так же определяют гомеопатию многочисленные энциклопедии и справочники. Требовать разъяснений как-то не принято. Срабатывает  боязнь показаться  наивным  или   некомпетентным. И совершенно напрасно.
Декларировать не  значит   доказывать, а  желание   знать доказательства   вполне естественно. Возникает множество конкретных вопросов. Почему именно  принцип подобия, а не  какой-либо другой или   другие стал единым   принципом   назначения лекарств? Каким образом   из этого   принципа   следует  необходимость  применения  малых  доз  лекарственных веществ? И что значит малые дозы, то есть где   кончаются  большие  и  начинаются   малые и до каких пор возможно уменьшение? Как  доказывается  большая  эффективность малых доз  по  сравнению  с  большими и т. д.?
Современные   гомеопаты  не  утруждают  себя  доказательствами  своих  принципов  и   эффективности гомеопатических средств..
В качестве подтверждения своей правоты они приводят положительные клинические результаты, которые иногда наблюдаются при применении   гомеопатических   средств  при некоторых заболеваниях. Однако любой врач знает, что конечный клинический результат далеко не всегда есть результат применения   лекарственного  препарата. Такой   результат   глубже и сложнее   по   своей природе, Во многих случаях   лекарственные   средства и вовсе  не   требуются. Известно, что   фармакологические «пустышки», или плацебо , выдаваемые за   лекарства и имитирующие  лекарственные   препараты по форме, цвету, запаху  и   вкусу, но не содержащие   самого лекарства, при некоторых заболеваниях оказываются  эффективными в 40% случаев! Таким образом, положительный  клинический эффект никак нельзя признать за доказательство справедливости гомеопатических постулатов и эффективности гомеопатических средств. Это очень   обижает   гомеопатов, и   они обвиняют   «официальную» медицинскую    науку в том, что   та  никак не хочет    подвести   под   принцип   подобия   и  его   следствия   надлежащий   теоретический   фундамент.
В свою очередь, обижаются представители медицинской науки, прежде всего фармакологи. Они никак не могут понять: подо что, собственно, нужно  подводить   теоретический базис? Не   станешь же теоретизировать по поводу каламбуров типа «чем ушибся, тем лечись». Иными словами, всякий серьезный исследователь, прежде чем приступить к обоснованию какой-либо гипотезы,- хочет иметь серьезную исходную посылку. Гомеопаты таковой не дают. Кроме того, принцип подобия есть разновидность того, что называют симптоматической   терапией, то   есть лечения   симптомов   болезни. Но   от симптоматической   теории  как от   принципа  лечения  медицина   давно   отказалась и   перешла   на  принципы   нозологии — лечения  заболевания. Никто  не лечит  понос  при дизентерии — лечат дизентерию; никто   не лечит   бледную  немочь — лечат   анемию и т. д. Так возникает отчуждение гомеопатии. 
Гомеопаты все это знают. Они готовы отступиться  от чего   угодно в  частностях,  но  только не от принципа подобия, ибо в последнем случае исчезает   предмет   для разговора, а   они   лишаются  ореола    необычности.
Таким   образом, состыковать   сегодняшние научные  знания и гомеопатию   невозможно, то все равно, что требовать от современного астронома применения новейших методов исследования для доказательств  справедливости   геоцентрической   системы   Птолемея, Невозможно — был Коперник. Однако, может быть, современная гомеопатия — хранитель   каких-либо   исторических   секретов врачевания? Мы   стали так   небрежны   к  некоторым   историческим    достижениям. Ну, что же, обратимся к истории.
                                                              ИСТОРИЯ ГОМЕОПАТИИ
Самое интересное в истории гомеопатии то, что в отличие от современных ее адептов основоположник гомеопатии, выдающийся врач и провизор конца XVIII — начала XIX века  Кристиан   Фридрих  Самуэль   Ганеман (1755—1843) доказывал принципы развиваемого им учения. Как же иначе? Доказывал   так, как  это было принято   тогда, не   вина  Ганемана в  том, что   доказательства, достаточно корректные в начале XIX века, уже к концу его оказались некорректными, а принцип  подобия   стал предметом  околонаучных   спекуляций. Без знания истоков гомеопатии   невозможно   дать ей верную   оценку  сегодня. Медицина конца XVIII века была страшной. Врачи того времени не имели представления   об   этиологии (причинах возникновения) и патогенезе (ходе и механизмах развития) почти   любого заболевания, а подавляющее  большинство   заболеваний   было  инфекционными. Известен  был   сифилис,  но то,  что  твердый  шанкр   и  спинная   сухотка — разные  его проявления,  не знали;  известен был   туберкулез, который  относили   к  чахотке, а   золотухе    нет. При постановке диагноза, это всегда было, есть и будет первым  делом   врача, врач ориентировался   на ведущий  симптом заболевания,  который   лежал, что называется, на самой поверхности. Диагноз «лихорадка» мог включать и малярию, и аллергию, «горячка» объединяла  и  пневмонию, и   послеродовой сепсис,  «падучая» могла   быть   и  эпилепсией, и   хореей,  трудно   даже   представить, какое   число болезней   в их  современном  понимании объединялось тогда  диагнозами  «умалишение»  или  «гнилокровие». Скудные   знания  основ болезни  рождали и скудные, хотя по-своему логичные приемы терапии, получившей   название    драстической (drastikos — резкий, ильный). Подозревая   «гнилокровие», врач  читал необходимым   «отворить»   непорченую  кровь: массивными и частыми  кровопусканиями   больных   доводили  до  обмороков.
При «несварении в желудке» рвотные и   слабительные средства давали в таких дозах, что вызывали   обезвоживание   организма и нарушение питания.
Лихорадящим больным назначали кислоты и их обертывали влажными холодными простынями.
Душевнобольных  держали  на цепях и  не  стеснялись  в  изгнании  из   них  «злого  духа» палками.
Мыслящие врачи того времени, наблюдая за достижениями в области астрономии, механики, техники, не могли оставаться в стороне от прогрессивных преобразований, хотя и опирались пока только на собственные  эмпирические  наблюдения. Нелишне   вспомнить, что 1789 год — год Великой  французской  революции, а конец XVIII века — время  решительной  ломки  феодальной системы во всех ее проявлениях. В 1793 году во Франции  Филипп    Пинель (1745—1826) первым  в мире снимает цепи с душевнобольных и  закладывает основы учения о единстве   психического  и физического  начал в организме. Он правильно  угадал (именно угадал, для научного прогноза данных было недостаточно) генеральное   направление   развития   научной   психиатрии. Это подтвердили успехи его учеников.
В 1796 году   англичанин  Эдуард   Дженнер (1745—-1823) выполняет   первую  в  мире  вакцинацию   против оспы и тоже правильно угадывает одно из главных   направлений  развития борьбы с инфекционными болезнями, что подтверждают выдающиеся достижения Луи Пастера  и  других  микробиологов XIX века.
В 1790 году, спустя 11 лет (!) после   завершения    медицинского   образования,  приступает к  врачеванию   Самуэль Ганеман. 11 лет Ганеман не хотел лечить традиционными методами, видя явный вред, приносимый больным приемами   драстической терапии. Он совершенствовал   свои   познания   в   химии и фармации,  изучал  работы   предшественников  и современников. Начиная карьеру врача, Ганеман  решительно  отказывается  от   общепринятых  методов  лечения. Одним этим,  еще ничего  не  предлагая  от себя, Ганеман добивался  явных  успехов в лечении больных. Он   выиграл  у  традиционной  медицины  своего  времени.
Позитивный результат требует осмысления, и Ганеман добросовестно пытается это сделать. На основе общего анализа системы лекарственной терапии, применявшейся до него, он приходит к выводу, что это терапия «от противного», и обозначает ее   как   аллопатию (Contaria contaribus curantur, в немецкой   транскрипции   antipatische Heil- methode). В   качестве частного примера аллопатического  подхода к лечению можно назвать, например,  применение   слабительных  при запорах   или   жаропонижающих при   высокой температуре.
На основе   сведений, заимствованных  у  других исследователей (к примеру, у Вильяма   Куллена   Ганеман почерпнул сведения о действии коры хинного дерева, попавшей в Европу после открытия Америки), на основе несложных экспериментов на себе и весьма поверхностных аналогий  Ганеман утверждает целесообразность лечения  «по принципу подобия» (Similia similibus curantur) и обозначает  свой  метод  гомеопатией. Так был рожден основной догмат.
Для отыскания и проверки наличия у лекарства способности вызывать симптомы, сходные с  симптомами конкретного заболевания, Ганеман предлагает  испытывать  лекарства  на здоровых людях. И наконец   позднее, в 1799 году, Ганеман   переходит  к  лечению   малыми дозами   лекарств, так  как, по его  мнению, по мере  разведения или   разбавления  происходит так называемая   динамизация    лекарств. Этот последний  постулат   не имеет никакой   связи с двумя   первыми и отражает позицию  Ганемана-виталиста, верящего  в  некую жизненную  силу,— нечто    нематериальное, что   можно   передать, только  убрав из лекарств материю. Кроме того, Ганеман был агностиком,  то есть  считал, что  познать  истинную  природу   происхождения   болезни   невозможно. Ни того, ни другого он не скрывал. Да и  что   скрывать? Агностиками  были  многие  выдающиеся   философы, а   витализм — учение   о  жизненной силе — был тогда общепринятым.
В 1810 году выходит основной труд Ганемана «Руководство по   рациональному врачеванию», и   гомеопатия   оформляется  окончательно. Победителей   не  судят. До   тех  пор, однако, пока  они  остаются  победителями.
Первоначальный успех гомеопатии в немалой степени определялся разносторонней эрудицией Ганемана и его блестящими способностями  популяризатора.
Заметный  след  оставил Ганеман  в  истории  фармации. Он первым потребовал стандартизации лекарственного  сырья  из растений с тем, чтобы препараты, покупаемые в одной аптеке, не очень   отличались от таких же препаратов, покупаемых в другой. При изготовлении порошков ввел прием тритурации (тщательного размешивания), что повышало точность дозировки лекарств. Он внес много усовершенствований  в аптечную посуду. Кстати, эти   новации Ганемана   встретили   яростное   сопротивление аптекарей Лейпцига. Ганеман   вынужден  был  оставить   город, в   котором  начался  его   триумф, и переселиться во Францию.
Однако как врач Ганеман, увы, не угадал направлений   научного   развития  медицинской  науки, и  его последователи   вынуждены были всячески   открещиваться  от многих  положений, выдвинутых  в  свое   время Ганеманом,  но всегда   поднимали и  поднимают на щит главный принцип — принцип  подобия.  В каких-то  частностях  он   выглядит   правдоподобно, но когда все  в лечении  сводят   к одному принципу, тот становится   схоластической   догмой, не  поддающейся  экспериментальной  проверке. Если  из   гомеопатии убрать ее краеугольный принцип  подобия, то все  остальное   рассыпается, как   карточный   домик.
Современные гомеопаты это прекрасно понимают. Именно по причине принципиальной недоказуемости, о принципе подобия говорится как о само собой разумеющемся. Ведь «официальных» врачей   гомеопаты   называют  аллопатами, что  как  бы  уравнивает шансы сторон. Наивность   подхода  очевидна , долго  на этом не протянешь, и приходится   прибегать  к   камуфляжу.
                                                               ГОМЕОПАТИЧЕСКИЕ ЛЕГЕНДЫ
Прежде всего современные гомеопаты всеми силами стремятся убедить в том, что идут в ногу с прогрессом медицинской науки, что они далеко ушли от Ганемана и   на   многое   из своей   истории   смотрят  критически. Все  они  дипломированные  врачи и вполне владеют современными  методами лечения, но при всем том знают еще НЕЧТО ТАКОЕ. Прием беспроигрышный. Больному человеку безразлично, кто его   вылечит: гомеопат или  аллопат, светило  медицины или   заурядный  врач.
Очень многие полагают, что гомеопаты— это   специалисты по лечению   высушенными   травами. Вот уж заблуждение. Гомеопатический догмат требует  применения только сырого  растительного материала. Никакая  обработка, кроме экстракции спиртом, не допускается. Поэтому   в организм больного попадают наряду с действующим началом Балластные вещества. Фармакологи же всегда стремятся выделить в чистом  виде действующее   начало и пользоваться только им. Именно  растения  стали  источниками  множества ценнейших лекарственных  средств, в чем легко убедиться, просмотрев любой справочник. Таким образом, подходы к использованию зеленого арсенала у   гомеопатов  и   фармакологов   совершенно   различны.
Гомеопаты подчеркивают необходимость индивидуального   подхода к  больному,   учета  его  конституциональных  особенностей,как   будто   кто-либо  из  врачей  когда-либо   отрицал  необходимость именно  такого  подхода, другое дело, что многим   современным врачам просто   некогда  и в  лицо  пациенту    взглянуть.
Наконец, гомеопаты  весьма  искусно    поддерживают  легенду о  своей  более  высокой , чем у врачей, профессиональной   квалификации. Ведь к ним нередко обращаются, уже   побывав у   врача. А   это немаловажный   фактор, по крайней мере для более глубоко и потому более эффективного  психотерапевтического   воздействия. Марку   фирмы  они  оберегают  гораздо   ревностнее, чем участковые трудяги. С этим уж не поспорь. Есть   у  них  и  «секретное»  оружие.
                                                         ГОМЕОПАТИЧЕСКАЯ РЕКЛАМА
Большие  они   мастаки  по  этой  части. Вот, пример, что пишет гомеопат Т. Д. Попова: «Моя  область врачевания — гомеопатия — для меня больше, чем   профессия. Это  мой  образ    мышления  и   видения. Мое    ухо  даже  само  слово «гомеопатия»   воспринимает   отчетливее   других     слов». В  рекламных   целях  отечественные   гомеопаты  не  упустят  случая   кивнуть на  то, что Западе  есть   общества гомеопатов и    их  печатные   издания. Есть,   есть  и   гомеопатическая   академия. Но  что  из  этого   следует? И  есть  общества  астрологов   и хиромантов. Издают  открыто  порнографические    журналы. Чего  там  только  нет. Иногда   рекламу  гомеопатам   создают  гомеопатические   «открытия» (см. ниже статью  «Закрытие» в Париже»). Это  ничего, что   «открытия» закрываются  на  следующий же день. Важно, что   открываются   они   под   гомеопатическим  соусом , а  закрываются    уже  без  него  в  рамках  обыкновенной  науки.
                                                                ВМЕСТО РЕЗЮМЕ
Один из главных «житейских козырей» гомеопатов — утверждение, что гомеопатическое лечение в силу малых дозировок лекарств совершенно безвредно. Это впечатляет, ибо  первая заповедь   врача — не вреди. Если что-нибудь и будет, то только на пользу, а вреда никакого. Но дело в том, что  некоторые   люди в  силу  характерологических   особенностей, особенностей   заболевания или стечения каких-то   обстоятельств   начинают   лечиться  у  гомеопатов. Когда  они   наконец понимают, что лечение не дает результатов и обращаются к врачу, то это обращение нередко оказывается запоздалым. Настолько, что кому-то такое опоздание стоит  жизни. Привлекательная безвредность,   оказавшаяся  бесполезностью, оборачивается   немалым  вредом  для  многих   излишне  доверчивых   больных.
Современный врач не может исповедовать  никаких   схоластических доктрин. Понятия  аллопатии или гомеопатии, возведенные в догму, с  самого   начала  выступают  против   прогресса. 
Наконец, последний вопрос, на котором современные гомеопаты также спекулируют: «Почему гомеопатия существует и почему к гомеопатам  очереди?» Гомеопатия   существует  и,  надо   полагать, еще  долго  будет  существовать  по очень простой   причине — на нее есть   спрос, а   значит, и будет  предложение. Она существует так   же, как  существуют   гадалки   и  периодически   взлетающие  на  гребнях людской   молвы    различные  экстрасенсы  и умельцы  п о части   лечения  чего   угодно и чем угодно. Марксу принадлежат слова: «невежество — это  огромная  сила». Прибавьте   к  этому  законный   страх больного за свою жизнь (одна ведь!), и сила эта станет исполинской.
Никто  не  вправе  лишить  больного возможности обратиться к врачу, которому он верит. Равно невозможно выдавать интересы отдельных больных за потребность всего общества.
|Читать

Ученый и пастырь, исцеляющий тела и врачующий души. Жизнь этого удивительного человека заслуживает того, чтобы   как  можно   больше   людей   знали  о   ней.

Раннее  утро. Доктор   Валентин   Феликсович    Войно-Ясенецкий    только   встал   и  по случаю   воскресного  дня   решил   побыть   дома - почитать, отдохнуть, расслабиться. Неделя   была  тяжелой, пришлось   много  оперировать, от  больных  не  было  отбоя. Мало  того что  шли   свои,  из   села Верхний   Любаж, но  и  из  других   уездов   Курской губернии   зачастили, даже из соседней Орловской   губернии. Доктор  не  отказывал  никому, но  к   концу   недели  буквально  падал  с   ног. Сейчас,  сидя   за  утренним   чаем, он  почему-то   вспомнил  молодого  нищего, слепого  от  рождения, которого  прооперировал  на днях.

- Как радовался парень , Божьему свету,  как  удивительно смотрел по сторонам,  смеялся-заливался  счастливым смехом.  Доктор  улыбнулся: что   ни говори,  а возвращённое другим   здоровье –большое   утешение   собственной    душе. Где  он  сейчас ,этот человек?

Стук  в   дверь. Испуганные    глаза  соседки
К   вам  пришли. Какие-то   странные    люди,   много...
Сначала он ничего не понял. Вереница почему-то выстроенных в затылок мужчин. Все сосредоточенно  молчат, не двигаются. Впереди  всех   знакомая, до ушей, улыбка его недавно   прозревшего   пациента. Парень   часто-часто    кланяется,  подобострастно   кивает  на ходоков:
- Вот попросились  к   вам, а я как откажу? Повел. Они слепые   все, как узнали, что я теперь вижу, так  и   засобирались... Отовсюду, со   всей  округи. Друг за другом  встали, за палки   взялись - повел...
После   этих  слов  вереница  зашевелилась,   задвигалась,  загудела:
- Доктор,   помоги   нам,  несчастным,   издалека  к  тебе   идем!
Остался  недопитым   воскресный чай. Через   десять  минут, надев халат, он  уже осматривал   слепцов, давал   назначения, записывал  на  операцию. Ему  не  привыкать, работ а   врача сама по себе  требовала  уймы  времени и  незаурядных  сил, но  еще  и сам    Войно-Ясенецкий    себя  не  щадил.
-
Выпускник Киевского университета предпочел практику в земской больнице карьере ученого, которую пророчили ему все. Но он умел принимать решения. Он  прекрасно  рисовал, окончил  художественную   школу в Киеве, был  направлен в Мюнхен продолжать   учебу   у  профессора   Книрра. Уже   совсем  было   сдал  экзамены в Петербургскую Академию художеств... Но вдруг   резко   разворачивается  в  сторону   медицины, блестяще  оканчивает  медицинский  факультет. И опять удивляет: едет в Читу, чтобы  заниматься  военно-полевой   хирургией  в госпитале  Красного   Креста (тогда началась война с Японией). Здесь делает  блестящие   операции    раненным  на   черепе, костях,   суставах, ему поручают   заведывание   хирургическим  отделением. В Верхний  Любаж   Войно-Ясенецкий   приехал  высококлассным    специалистом. Его   совсем не смущала эта дыра. Напротив, то, ради   чего он  оставил    карьеру   художника – желание   помогать   бедным, несчастным,  убогим,  удовлетворялось здесь с. избытком. Много лет   спустя   он   напишет   и  своем дневнике: "Моя   первая   трахеотомия   была   сделана в совершенно исключительных   условиях". Скупые   строки, а   ведь  случай - уникальный   .Ребёнок поперхнулся  кусочком  сахара, который попал  ему  в  гортань,  дорога была  каждая   минута: мальчик  задыхался. Какие-такие   особые   инструменты в земской больнице? И    Войно-Ясенецкий   берёт в руки  перочинный нож... Он вскрыл ребенку трахею, ввел в нее  вместо специальной трубки гусиное перо.
Тринадцать лет был земским врачом Валентин Феликсович. Тысячи людей возвращены им к жизни, еще тысячам облегчены страдания, возвращено здоровье. Он колесил по стране, не   раздумывая   срывался с места, его совсем не пуга¬ли самые далекие уголки  и  самые   захолустные, на  десять  коек, больнички.
Он рано познал бремя славы. Ему так часто говорили о таланте, о золотых руках. Позади блестящая защита диссертации в Москве. "Региональная анестезия" - тема ее, но вот какие удивительные, совсем не заученные слова пишет о ней в своем отзыве один из профессоров: "Когда я читал вашу книгу, то получил   впечатление   пения   птицы, которая не может не петь".
Женился   Валентин Феликсович   рано, когда   еще  практиковал  в  Чите в   военном   госпитале. Женился на сестре  милосердия   Анне, которая   родила   ему  подряд   четырех   детей   и   умерла   тридцати  восьми  лет от  роду осенью 1919 года. Случилось это в Ташкенте, где   Войно- Ясенецкий    служил   главным врачом большой   городской больницы. Старшему   сыну было двенадцать лет, младшему - шесть. Две ночи он читал Псалтырь над гробом жены. Пугали   мысли: как будет жить дальше, как станет воспитывать этих   мал мала   меньше детишек, где   найдет  время  обстирывать, кормить, водить   в школу. А его практика? А его научная    работа? И  вдруг, как   спасение в бурных   волнах  житейского   моря, способных  потопить, уничтожить, накрыть, слова сто   двенадцатого   псалма: "Неплодную    вселяет   в  дом   матерью,  радующеюся   о  детях"...
Рано утром он   робко постучал в дверь небольшой комнатки  своей   операционной сестры Софьи Сергеевны  Велецкой. Она жила при   больнице, похоронила   мужа, была   бездетной. Без всяких предисловий главный врач спросил ее, верует ли она в Бога? Верует. Он рассказал ей о том, о чем всю ночь думал перед гробом жены, о словах псалма, которые растолковал как ее, Софьи Сергеевны,  предназначение   воспитывать его   сирот. Он так и сказал - воспитывать его сирот. Ведь речь не шла о женитьбе - "неплодную  вселяет  в дом матерью". Софья Сергеевна согласилась и много лет достойно несла тяжелый крест приемной матери, снискав   искреннюю   любовь   детей и   великую   благодарность   Валентина  Феликсовича.
Его  пригласили   на заседание   церковного братства, где главный   врач больницы выступил с пламенной речью в защиту одного оклеветанного  священника. Потом   они долго   бродили   с  местным  епископом   Иннокентием   вокруг собора, неторопливо   беседуя. Вдруг    владыка   остановился,  взял   за  руку   врача,  пристально   вгляделся  в  его  глаза:
- Доктор, вам надо быть священником!
Доктор на минуту замедлил шаг. Тоже посмотрел в глаза спутнику. И сказал просто, как о чем-то уже давно и окончательно решенном:
- Если так угодно Богу, я буду священником.

В 1921 году на праздник Сретения Господня главный врач Ташкентской больницы   Валентин Войно-Ясенецкий   был  рукоположен    епископом   Иннокентием   в    священнический  cан. Отца   Валентина   не понимали,  к  нему одна за  другой  шли делегации   из университета, студенты, преподаватели,   профессора. Уговаривали, недоумевали,  враждебно  предупреждали. Он продолжал   практиковать в больнице,   делал   операции, руководил, читал  лекции в университете  и   служил   в  кафедральном соборе. Изучал   богословие.  Продолжал   труд по подготовке  главной  своей   книги  «Очерки гнойной хирургии» Для этого ему приходилось исследовать  десятки заразных трупов, собственноручно   очищая  их от нечистот, самому  переболеть тяжелейшей  формой  тифа.
К нему на прием   выстраивались длинные  очереди  больных. А на проповеди в храм собирались прихожане со всего города. Все, кто помнит эти  проповеди, утверждают, что   отец   Валентин   имел  удивительный  дар  убеждения.
Вскоре   в собственной   спальне    Войно-Ясенецкий  был  пострижен в  монахи. Ему было дано имя   апостола и евангелиста   Луки, проповедника, врача,  иконописца. А  через  четыре года в   таджикском    городке    Педжикенте,  в   90 верстах от Самарканда, монах Лука   был тайно   возведен   в  сан  епископа.
Как-то очередная комиссия   чекистов приказала  снять    икону из   его операционной. Отец   Валентин заявил, что  не выйдет на работу, пока ее   не   вернут на  место. Шел   1921 год, такой   дерзкий   саботаж    карался,  как  политическое   преступление.
Чем особенно памятна для него   первая ссылка? Ожидая  своей  участи, он торопился  и, сидя в тюрьме, продолжал   работать над той самой, давно   задуманной    книгой. И вот   когда   была поставлена   последняя точка, аккуратно   вывел на  титульном листе: "Епископ Лука. Профессор Войно-Ясенецкий". Неисповедимы   пути   Господни? Для  нас, только  для  нас.
"Очерки   гнойной  хирургии" выдержали  несколько  изданий. За  них   профессор   получил  Сталинскую премию, до  сих  пор  она является   настольной   книгой  врачей.
Даже далекие от веры люди отмечают,  что книга написана христианином. Вот несколько строк из нее, судите сами: "Приступая к операции, надо иметь в виду не  только брюшную  полость, но и  всего больного  человека, который, к сожалению, так часто у   врачей    именуется "случаем". Человек в смертельной тоске и страхе. Сердце у него трепещет не только в прямом, но и в переносном смысле... позаботьтесь о том, чтоб избавить его от тяжелой психической травмы: вида операционного стола, разложенных инструментов, людей  в белых   халатах, масках, резиновых   перчатках, - усыпите его вне операционной. Позаботьтесь о согревании его во время операции, ибо это чрезвычайно важно"...
Вторая ссылка - Архангельский край. Там  в лагере на   двести бараков "Макариха" профессор   Войно-Ясенецкий смело вступил в борьбу с эпидемией  сыпного тифа, косившего  по  пятьдесят человек  в  день. К  нему   относились   почтительно  и  уголовники, и  политические, и даже конвоиры. Потом, уже  в  1937 году,  третий арест... Наступил  сорок первый... "Я, епископ   Лука,  профессор Войно-Ясенецкий ,отбываю ссылку   в   посёлке   Мурта    Красноярского  края. Являясь    специалистом  по гнойной   хирургии  могу оказать  помощь в условиях  фронта  или тыла,  там, где  будет мне доверено.
Прошу   ссылку   мою   прервать  и направить  в  госпиталь. По  окончании  войны готов вернуться в ссылку.  Епископ  Лука". Телеграмма  такого  содержания была  послана   в  Москву    М.И Калинину.
Ответ пришел незамедлительно. Профессора приказано было перевести в Красноярск. Вскоре он уже принимал первые эшелоны раненых. "Я назначен консультантом всех госпиталей Красноярского края. Устроился отлично", - так написал он в письме детям. Но от ссылки его не освободили. Два раза в неделю ученый с мировым именем, пастырь высокого сана, он приходил в милицию отмечаться. Его приглашали  на научные конференции в  другие города, а он - за разрешением к чекистам, объяснял, писал рапорты... Но не случайно был возложен на владыку Луку тяжелый крест мученичества. Господь знал, что возлагает его на  верного, и именно   тогда в одном  из своих писем сыну Михаилу он написал: "Я полюбил страдание, так удивительно   очищающее   душу". Госпиталь   был  переполнен, а   Войно-Ясенецкий   все брал и брал новых раненых. Оперировал до   изнеможения, результаты  операций были   поразительными. Смерть солдат переживал мучительно. В Красноярске   храма не было, молился  об умерших  дома. А еще он никогда не скрывал от обреченных близость  смерти, пытаясь подготовить   их к  христианской   кончине. Жил в   дворницкой, темной и сырой. На госпитальной кухне кормить хирурга не полагалось, и он   нередко голодал. Санитарки   тайком пробирались  в   дворницкую   и оставляли   на столе   кусок хлеба, тарелку каши. Сюда же   несли   и иконы, стена   дворницкой   блестела   от  окладов и  лампадного света.
Но постепенно   отношение   к епископу  Луке   улучшилось, и он, как  человек неприхотливый, был рад несказанно   самой  малости. И писал в одном из своих писем: За мной   исключительно ухаживают.., командиры  из  больных   заказали    директору  обувной   фабрики   ботинки  для  меня  по мерке, велели   достать  резиновые   сапоги   для  операций. Заказали также две смены белья, два полотенца,  носовые   платки... Слава Богу!" И еще радость, в предместье Красноярска Николаевке открылась маленькая  церковь, а сам владыка   назначен   архиепископом Красноярским. Он торопился поделиться новостями с детьми: "Помни, Миша, что мое монашество с его обетами, мой сан, мое служение Богу - для меня величайшая  святыня и первейший долг. Я подлинно  и глубоко  отрекся от мира, от  врачебной славы, которая  могла бы быть очень велика, что теперь для меня ничего  не стоит, в  служении  Богу вся моя радость, вся  моя жизнь, ибо глубока  моя вера".
Срок ссылки кончился, и владыку   перевели  в Тамбов. Возраст   берет свое, владыке  уже  семьдесят он катастрофически теряет зрение и отказывается от сложных операций. Прихожан становится  все больше, а с амвона звучат его прекрасные проповеди. Он по-прежнему с: обостренным чувством совести   проживает  каждый  посланный Богом день, помогает бедным, каждую   копейку  норовит отдать  тому, кому  она  нужнее, каждый  кусок  хлеба тому, кто голоднее.
Когда ему вручали медаль "За доблестный  труд в  Великой  Отечественной   войне", он   в ответном  слове сказал  так:

- Я знаю, что вернул жизнь и здоровье многим. Но я мог бы сделать во сто раз  больше, если бы вы не   таскали  меня  столько  лет  по  острогам  и  ссылкам. Умер    он   11 июля   1961  года.

 
|Читать